Алексей Полубота (Москва). Воспоминания о литературном институте

Алексей ПОЛУБОТА (Москва)

Поэт, прозаик, публицист, эссеист, литературовед.

Закончил Литинститут им.Горького (семинары Юрия Кузнецова и Владимира Цыбина),

член Союза писателей России.

Ответственный секретарь Комиссии по творческому наследию Н.И. Тряпкина при Союзе писателей России.

Художественные произведения печатались в журналах «Север»

и «Московский вестник», в альманахах «Братина» и «Площадь

Первоучителей», «Золотое перо», в региональной периодике.

Постоянный автор нашего журнала:

«Два впечатления одного дня»

«Варзуга»

«У самых рубежей столицы» и др.

 

ВОСПОМИНАНИЯ О ЛИТЕРАТУРНОМ ИНСТИТУТЕ… 

 

ПЕРЕПУТАЛ

Так повелось, что вторник у студентов нашего курса был в некотором роде «разгрузочным днём». В этот день вместо лекций проводились творческие семинары, на которых юные таланты под руководством мастера обсуждали творения друг друга. К семинарам особенно не готовились, полагаясь на «интеллектуальный багаж» и традиционный «авось». И если на обычные занятия большинство студентов старались всё-таки приходить со свежей головой, то в понедельник вечером не считалось зазорным слегка «перебрать». Особенно среди тех, кто проживал в общежитии.

Однажды, кажется на втором курсе, мы долго и безуспешно ожидали своего мастера, поэта Юрия Кузнецова в актовом зале в корпусе заочного отделения. В конце концов выяснилось, что мастер заболел и можно идти по домам. «Московская часть» нашего семинара так и поступила.   Однако нам, нескольким «иногородним» студентам, уже достаточно сплочённым общими идеями, и немалым литражом совместно распитых горячительных напитков, возвращаться в общежитие не хотелось. Тем более, что в головах слегка шумело от вчерашних возлияний, и нам не терпелось поправить положение. Не долго думая, мы сходили в ближайшую палатку за дешёвым вином и вернулись в актовый зал, благо он по-прежнему пустовал. Выпивали мы не просто так, а пускаясь в перерывах между тостами в эмоциональные рассуждения на литературные и патриотические темы. В какой-то момент нашему воодушевлению, подогреваемому вином, стало тесно в наших душах, и мы запели. Песне на третьей, когда кто-то из нас на залихватском припеве пустился в пляс, в зал вошёл молодой человек. «Господа, вы срываете мне занятия на заочном отделении!» — произнёс он. Я обернулся и увидел Александра Великодного, старосту одного из курсов, который к тому же занимался тем, что заказывал для всего института студенческие проездные билеты. «Э-э-э, Великодный, здорово, ты проездные принёс?», — дружески хлопнул я его по плечу. Тот явно не был расположен к такому панибратству. Мало того, отстранившись, он заявил:

— Я не Великодный.

— Как это не Великодный, — обернулся я за поддержкой к своим товарищам.

Однако мои смущённые однокурсники с неизвестной мне целью сговорились со старостой чужого курса.

— Нет, — это не Великодный, — произнёс поэт Фёдор Черепанов

— Мужики, да это же он, вы что, не видите?! Великодный, где мой проездной, — порывался я обнять собеседника.

Товарищи во избежание дальнейших недоразумений оттеснили меня на задний план и зачем-то стали убеждать зазнавшегося старосту, что больше шуметь не будут.

Далеко не сразу до моего замутнённого «тремя семёрками» сознания дошло, что общался я не с Великодным, а с преподавателем Литинститута Михаилом Стояновским. Они действительно были очень похожи с Великодным, хотя и имели порядочную разницу в возрасте.

Остаётся только добавить, что вся эта история сошла нам с рук. Только иногда, увидев меня в институте или общежитии, Михаил Юрьевич сдержанно улыбался.

Литературный институт в моей жизни, как, впрочем, и в жизни большинства его выпускников – целая эпоха. Думаю, когда-нибудь настанет время серьёзно осмыслить годы, проведённые в стенах этого учебного заведения. Пока же я хотел бы с тёплой улыбкой вспомнить несколько эпизодов из студенческой жизни. Мне кажется, что в этих забавных ситуациях отчасти отражается атмосфера, в которой пришлось учиться мне и моим однокурсникам.

Известно, что молодые литераторы народ своеобразный. Некоторые преподаватели (дай Бог им здоровья!) это понимали и относились к проявлениям широких творческих натур с определённой снисходительностью.

 

НА ЭКЗАМЕНЕ…

Как, наверно, и большинству студентов мне приходилось встать утром накануне экзамена с единственной, приводящей в трепет, мыслью: «Не знаю, ничего не знаю!» Так случилось и на втором курсе в день сдачи экзамена по зарубежной литературе. Принимал его нынешний ректор Литинститута Борис Тарасов. Взяв билет, я притулился за одной из самых дальних парт. Там сгрудилась основная часть экзаменуемых студентов, которые на почтительном расстоянии от невозмутимо восседающего Бориса Николаевича, надеялись восполнить пробелы в своих знаниях с помощью соседей и банальных шпаргалок. Первым делом я попытался осмыслить вопросы в билете. Это было не совсем просто, так как накануне мы что-то отмечали в общежитии и, как тогда водилось, переборщили со спиртным. Буквы сливались друг с другом, образуя малопонятные слова. По счастью, первый вопрос в билете я довольно хорошо знал (хотя сейчас абсолютно не помню о творчестве какого автора требовалось рассказать). Имя же французского писателя во втором вопросе вызвало смутные воспоминания об одной из прослушанных в пол уха лекций. Судорожно порывшись глазами в спрятанном на коленях учебнике, с трудом связав фразы из обрывков своих «знаний», я отважно направился к экзаменатору. По первому вопросу, как я и ожидал, всё прошло довольно гладко. По второму тоже началось хорошо. Слегка дрожащим голосом я прочитал с помятой бумажки свои «мысли» о творчества писателя Монтескье. А так как мыслей было не очень много, то я второй раз изложил их же, но уже другими словами. Борис Николаевич, всё так же не мигая, правда с какой-то еле уловимой иронией, смотрел на меня из своей окладистой ухоженной бороды. Не говоря ни слова, он положил передо мной экзаменационный билет, ткнув пальцем в цифру 2. Прочитав ещё раз второй вопрос, я оторопел от конфуза: рассказать требовалось о творчестве великого и безвестного для меня писателя Монтеня, которого я впопыхах принял за Монтескье. Всё также молча, Тарасов написал в моей зачётке «хор» и отправил меня восвояси. Не веря своему счастью, я пулей вылетел из аудитории.

Литературная критика и публицистика @ Журнал литературной критики и словесности.-№8.-  август. — 2014.