Юрий Плосков «В России надеждой живут…»

ЮРИЙ ПЛОСКОВ

«В РОССИИ НАДЕЖДОЙ ЖИВУТ…»

***

Вот уже и стынет слякоть,

На полях – синий иней.

Перестала осень плакать –

Засветился сумрак синий.

 

Хрустнул лед в морозный вечер,

Раскатился звонким эхом.

И опять хочу я встречи,

Новой встречи с первым снегом.

 

ШЕСТЬ СОТОК

Выстроен дом бревенчатый

На скудной земле – кормилице.

С этой землей, как с женщиной

Смолоду я обвенчанный.

Вырыт колодец собственный,
Чище слезы водица!

Небо в нее глядится.

Что еще нужно, собственно?

Живу — и душа веселится!

 

***

В чистом поле белого листа

Борозды скупые и бороздки.

Ветрено, торжественно, неброско

В чистом поле белого листа…

Не слышны былого отголоски

И рубцы на теле от кнута.

Хороши родимые места

В чистом поле белого листа!

Здесь все мило и под снежным мелом:

И ветла у Верхнего моста,

И прохожий в образе Христа,

Видимый отчетливо на белом.

Да любая истина проста

В чистом поле белого листа.

 

***

Раньше не ответил бы я грубо

На вопрос обидный: «Почему же

Плачешь ты о деревенских срубах?

Деревянный быт: кому он нужен?

Городской ты или деревенский?..»

Черт возьми, откуда же мне знать:

Мой отец считал себя тюменским,

Мать учила лошадь запрягать.

А теперь бы я сказал, наверно,

Детям многолюдных площадей:

— Отдыхается легко в деревне

От кварталов красных фонарей.

 

НА МАНЕЖНОЙ

Сукно шинели моль изьела,

В бронхите корчится трехрядка.

Их потрепала жизнь порядком

Да только душу не задела.

 

И хорошо им было вместе.

Но становилось в доме тесно

При звуках трубного сигнала.

 

И вот опять худые вести.

Гармонь к груди прижал он нежно.

…Живая песня прошагала,

Прихрамывая по Манежной.

 

В ДОМЕ ПРЕСТАРЕЛЫХ

Льется желтый свет с иконостаса,

Падает в казенный быт пустой.

В пролежнях соломенных матрасов

Ко Всевышнему взывают старцы,

С робкою надеждой и тоской.

 

Просят Бога здесь не о прощенье,

Не о райском будущем житье…

Все в одно устремлены моленья:

Им бы рук родных прикосновенье —

Прежде, чем уйти в небытие…

 

СПИННИНГ

…И щука ловкостью блеснула,

Едва блесна волны коснулась,

В азарте вспенилась вода

Рыболовецкого труда.

 

Два хищника, лежим устало.

И ничего на миг не стало:

Весь мир – разинутая пасть

И хитроумнейшая снасть.

 

ДВА ПОРТРЕТА

Питались калиной-рябиной,

Сушили грибы про запас,

Счастливые две половины

С веселым сиянием глаз.

Лечились постом да молитвой,

И шли до последнего дня

По русским дорогам избитым,

Судьбу и Христа не кляня.

Застыли в бессмертной улыбке

Навеки, отец мой и мать.

И было бы грубой ошибкой

С унынием их поминать.

 

НАКАНУНЕ

Еще не ясен небосвод

Над ширью белого покрова,

Еще в пруду не тает лед…

И кажется, никто не ждет

Зеленого и голубого

 

АНКЕТА

Заполняли мы не раз одну анкету:

«Не имею», «не бывал», «не состоял»…

Словно бы, кто визу выбивал –

Броситься в турне по белу свету!

Ни в каких я Штатах не бывал,

И в Техасе не имел я свата.

Дома я, при деле состоял,

Как пожарное ведро или лопата.

Что анкета? Канцелярский хлам!

Не бумажки дозволяли нам

Выполнять нелегкую работу:

Целину пахать, крепежить БАМ,

Осушать российские болота…

Кто из нас тогда предполагал:

Соберутся под столичной кровлей

Новорусские. И не оставят шпал,

На которых выведено кровью:

«Я здесь был, имел и состоял!»

 

НА ПАРОВОЗЕ

Никак не оклемаюсь от удара!

Не брезгуя лопатой и кайлом,

Я много лет работал кочегаром,

Имея дело с паром и огнем.

 

Я не о том, что в колее железной

Я был трудолюбивый и прилежный.

Обидно мне давно до слез,

Что не туда пришел наш паровоз!

 

ПОСЛЕДНИЙ РУБЕЖ

Врезаюсь дедовской лопатой

Остервенело в клок земли.

Не адресуюсь к ним я матом,

Но все же Верхние палаты —

Смешней придумать не смогли!

Я оборону круговую

Держу один по всем фронтам!

Работу делаю любую,

Но чтобы выдержать – куда там!

Мой дом, и грядки, и заборы –

Все рушится уже.

Стою на собственном подворье,

Как на последнем рубеже.

Стою! Держусь! Москва за мною

В мороз, и в слякоть, и в жару…

И думы не дают покоя:

Иль крутят мне кино немое

Иль тянут в новую игру?

 

Война — войной, свои — чужие,

А где теперь коварный враг?

Где комиссары боевые?..

Сниму, пардон, свои штаны я

И подниму, как белый флаг

 

ПЕРЕКРЕСТКИ

Подминул светофор воровато

Красотой, как десятка червей.

Максимальной не хватит зарплаты

На лихих ямщиков «Жигулей».

Всех мастей «Мерседесы» и «Волги»

Всюду рыщут и возят тузов –

Новоявленных наших отцов,

На зеленый огонь перестройки.

Перекрестки, одни перекрестки!

Сколько их я встречал на пути?

Мне отмерены Господом версты,

До конца я их должен пройти.

И не стану гадать на монете,

На двуглавом и новом орле,

Мне зеленый уже не засветит

Ни один светофор на земле.

 

***

У продажной Фемиды защиты

Не просите вы и не ждите:

Одолели ее сибариты

И жует она кляп золотой.

Дело белыми нитками шито

И пришли мы к разбитым корытам,

Всенародно трясти нищетой.

…Но волнуется море людское

В нарастающем гуле прибоя.

 

ЩЕНОК

Осторожно выполз из коробки,

Вовкою подобранный щенок,

Покатился по прихожей робко,

Словно ниток шерстяных клубок.

Вопросительно вздохнула мама,

Папа сразу отложил журнал,

Дедушка о чем-то пробурчал,

Бабушку не видно за очками.

И чутьем собачьим обладая,

Ознакомясь с публикой чуток,

Неожиданно щенок залаял

И прилег у бабушкиных ног.

А в дверях мальчишечья улыбка

Расплылась от счастья, до ушей –

Раз дала затрещину не шибко,

Ей щенок пришелся по душе.

 

***

Так уж видимо, Богу угодно,

Ничего не поделаешь тут.

Так всегда было. И сегодня –

В России надеждой живут.

 

Но послушай, как шутят люди:

«Не умрем, хуже некуда быть!»

Просчитались потомки Иуды,

Строя планы Россию сгубить!

 

Об авторе: Юрий Борисович Плосков живет в г. Павловский Посад Московской области. Член Союза Писателей РФ. Автор книги стихотворений «Пролетающие облака» (1999).