Виктор ВЛАСОВ (Омск)
ТРИ РАССКАЗА
Об авторе: Виктор Витальевич Власов, 23 года.
Окончил Московский Институт Иностранных Языков (Омский филиал). Состоит в литературном объединении им. Якова Журавлёва во главе с членом Союза писателей России Н. Трегубовым, так же посещает занятия Союза Российских Писателей во главе с А. Э. Лейфером. В настоящее время работает в СОШ №77 Омска преподавателем английского языка.
Выпустил пять книг:
За первую, повесть «Красный лотос» о средневековой Японии, в 2007 году стал лауреатом областной молодёжной премии имени Ф.М. Достоевского.
По программе обмена с иностранными студентами работал в Америке. Итогом поездки стала вторая книга — путевые заметки «По ту сторону неба».
Третья книга фэнтези — «Сага о Нозготах».
В четвёртую вошли: «Красный лотос» и «По ту сторону неба».
Пятая книга — реалистичные рассказы и повести «Третий в команде».
Публиковался в литературно-художественном журнале «Преодоление», литературном альманахе «Складчина», в международном интернет — журнале «Русский Глобус», интернет — журнале «Блистающий мир», сотрудничает с редакцией газеты «Пирамида».
Выпустил пять книг:
За первую, повесть «Красный лотос» о средневековой Японии, в 2007 году стал лауреатом областной молодёжной премии имени Ф.М. Достоевского.
По программе обмена с иностранными студентами работал в Америке. Итогом поездки стала вторая книга — путевые заметки «По ту сторону неба».
Третья книга фэнтези — «Сага о Нозготах».
В четвёртую вошли: «Красный лотос» и «По ту сторону неба».
Пятая книга — реалистичные рассказы и повести «Третий в команде».
Публиковался в литературно-художественном журнале «Преодоление», литературном альманахе «Складчина», в международном интернет — журнале «Русский Глобус», интернет — журнале «Блистающий мир», сотрудничает с редакцией газеты «Пирамида».
Выпустил пять книг:
За первую, повесть «Красный лотос» о средневековой Японии, в 2007 году стал лауреатом областной молодёжной премии имени Ф.М. Достоевского.
По программе обмена с иностранными студентами работал в Америке. Итогом поездки стала вторая книга — путевые заметки «По ту сторону неба».
Третья книга фэнтези — «Сага о Нозготах».
В четвёртую вошли: «Красный лотос» и «По ту сторону неба».
Пятая книга — реалистичные рассказы и повести «Третий в команде».
Публиковался в литературно-художественном журнале «Преодоление», литературном альманахе «Складчина», в международном интернет — журнале «Русский Глобус», интернет — журнале «Блистающий мир», сотрудничает с редакцией газеты «Пирамида».
ЖЕЛЕЗНЫЙ ЧЕЛОВЕК
Старые клёны, почти вплотную подходившие к металлической изгороди, скрывали двухэтажное кирпичное здание детского сада, который перепрофилировали в клуб физической подготовки под названием “Олимпия”. В клубе трудилось много известных в городе тренеров по муай-тай, борьбе и тяжёлой атлетике, спортом занимались не только настоящие спортсмены, а больше простые любители бодибилдинга, в том числе я и мой отец.
Асфальт, рыхловатый от времени, намок от продолжительных сентябрьских дождей. Песок на площадке для футбола перемешался с грязью. Ворота свалила в лужу свора местных мальчишек, чувствовавших себя хозяевами территории Телевизионного посёлка.
На первом этаже здания тренировались бойцы муай-тай и борцы. С левого и правого крыльев коридора доносились звуки ударов по тренировочной груше, хлопков по кожаным лапам, падения на татами и голоса двух заслуженных тренеров Омска, которые всегда подбадривали.
Заслыша тяжелую поступь по лестнице, все знали, что шагал Он. Его ход, тяжёлый, словно у гусеничного трактора, отдавался шлепками мокрых подошв кирзовых ботинок в коридоре. Затем скребки о перила маленькой площадки лестницы говорили о том, что широкую спортивную сумку пришлось поправить, потому что она не вмещалась в проход.
— Вован идёт, что ли? – прокатилось по залу.
Да, это он! С порога оценивающе глядел, прищурив один глаз, круглолицый добряк Вова Новогоров. Зелёно-коричневый китель с шерстяной подкладкой облегал огромную фигуру. Штаны цвета хаки, очень широкие из-за объёма бёдер, протёрлись на коленях (когда он делал становую тягу, то тянул штангу, задевая их). Из кирзовых ботинок торчали язычки, шнурки отсутствовали – не любил завязывать. Однажды он пытался завязать шнурки. Усиленно сдавливая живот грудью, он сердился: кровь приливала к голове, краснели щеки, и становилось трудно дышать. Наконец, в ярости Вова порвал шнурки.
Скинув спортивную чёрную сумку с плеча на руку, здоровяк громко здоровался с присутствующими в зале. Потерев ногами о коврик, уверенным широким шагом прошёл в раздевалку, откуда послышались возгласы приветствий. Каждый хотел пожать ему руку первым, выразить восхищение его поражающими размерами и формой. Вова понимал, что восхищение шуточное, но как любой крупный человек, по природе, родился добрым, поэтому на шутки отмахивался или просто улыбался. Он весил чуть меньше полутора центнеров, был сильным атлетом, выполнившим нормативы мастера спорта пять лет назад, а теперь посещал спортзал, чтобы поддержать форму. Сняв китель и переобувшись в кеды, он шёл тягать большие веса. Никогда не снимал ни олимпийку, ни штаны. Сначала мы переглядывались, а потом спросили:
— Почему?
— Не хочу, чтобы сглазили, — ответил он, улыбнувшись.
На его живот можно ставить ведро воды, а на грудь — стакан. Никак не комплексовал он даже когда в спортзале появлялись представительницы прекрасного пола. В запасе у него, пожарного по профессии, находилось много анекдотов, историй из жизни известных тяжеловесов-олимпийцев, а также своего профессионального юмора от пожарных.
— Потолок рухнул на двух моих напарников, чуть пол не провалился Я хапнул обоих за край формы вовремя. Руки у меня видишь большие. А вообще–то, в пожаре, горит даже то, что не должно гореть. Танки на Светлом, помнишь недавний пожар, и те горели.
— Как вы справляетесь, Владимир? – покачала головой одна девица.
— Запросто! – залихватски взмахнул руками Вова. – Среди ночи поднимают на огонь, я как огурчик!
За многие годы тренировок он знал, как правильно садиться на диету и сходить с неё, эффективно накачивать мышцы, используя специальные добавки, держал в голове программы занятий, которые разрабатывали для подготовки чемпионов и многое другое, выдававшее в нём профессионального спортсмена.
Вот и сегодня, наблюдая за новичком, который выбрал для тренировки гантели не своего веса, использовал явно непосильный темп, потому тяжело дышал, истекая потом, Вова заметил, иронично улыбаясь:
— Дыхалка слабая. Бегать надо, как я зимой по полю… видели поле у гаражей? Да вот не доезжая до нас со стороны Старой Московки? Ноги по коленки в снег уходят, но главное продолжать бег. Конечно, тяжело, но с каждым шагом потом станет легче, знаете ведь!
— Не болеете, Владимир, после зимних снежных пробежек? – очарованная его силой и выносливостью, спросила одна из девушек.
— Болезни от меня, как свинцовая дробь, отскакивают. Бывало, бегал в одной майке и шортах поздней осенью. Ливень обрушился, я пришёл, тёплой травы-ромашки попил и ничего. Травами можно такое вылечить. Жалуетесь на болезнь – спросите меня.
— Я сейчас пресс хотела сделать. Помочь некому, подержать на скамейке ноги.
— Пошли!
Его тёзка, десять лет назад сильный тяж, а теперь старик в хорошей форме, постоянно соперничал по результатам, задевая словами и так и этак, а здоровяк Новогоров долго молча сносил и слушал, но однажды взял его за шиворот и грозно спросил:
— Чей это щенок?
Вот смеху-то в зале было.
Никто, кроме тренера, не смел ему возражать. Владимира Новогорова уважали и побаивались. Лицо слушателя принимало уважительное выражение даже тогда, когда он наставлял на свой путь, давал советы не всегда приходившиеся по нраву. Что скажешь против, Вова ведь такой огромный, зашибёт с одного разу.
Веса Вован тягал внушительные, мог даже, приседая со штангой в двести пятьдесят килограмм, разговаривать. Подстраиваясь под шершавый гриф спиной и руками, он, сжимая губы и заметно напрягаясь, привлекал наше внимание:
— Экипировки нет, так бы показал вам результат получше. Максимум садился с триста кило два-три раза. Бывало и четыре раза сяду, затем пятый, как домкрат поднимаю, медленно, но верно, сила зависит от настроения и питания. Для меня лучше переесть, чем недоспать.
Приседая со штангой в двести пятьдесят килограмм, он наблюдал в зеркало напротив стоек выражения наших лиц. Казалось, получал удовольствие от изумленных лиц больше, чем от приседания с большим весом. Жим лёжа у него уступал приседанию и становой тяге, поэтому Вова, желая как бы невзначай показать знания западной меры веса, переводил килограммы в фунты. Любимым его упражнением являлся жим штанги из-за головы на плечи. Плечи особенно выдавались в олимпийке по сравнению с грудью. При упоминании о любимом его упражнении, на лице мелькал луч удовольствия, а если ты занимал за ним очередь на этот станок, то выражение сменялось сочетанием гордости и покровительства.
Вова считался докой не только в тяжёлой атлетике, но когда наверх поднимался тренер по борьбе, он, перечисляя известных борцов, их заслуги, рассуждал о преимуществе относительной силы борца над динамической силой тяжёлоатлета. Тренеру муай-тай он показывал удар левой и нижний пинок, оттого имел уважение и среди мастеров муай-тай.
При этом Вова никогда не хвалился собственной силой и мощью, не пытался зарабатывать на своих уникальных способностях деньги. Однажды в клубе появился молодой плечистый и крепкий парень, предложил платные услуги охранника в период занятий, присутствующий в это время Вова сказал, что может охранять клуб бесплатно, лишь бы кормили хлебом да молоком. Молодому хапуге пришлось ретироваться.
Нередко, находясь перед зеркалом и делая разводку с гантелями на плечи, проговаривал:
— Культуризм или смерть, третьего не дано!
Напряжённо выдавливая из себя слова, так он клялся себе и нам, что будет заниматься спортом до скончания века. Мы даже и предположить не могли, что ему не везло в личной жизни и единственное занятие, которым он мог заниматься в свободное время – спорт.
Внезапно наш гигант надолго перестал ходить в зал, а когда пришёл, то мы увидели совсем другого человека, которому не было дела до развития огромных мышц или специальной диеты.
Это, как рассказал один хороший знакомый Владимира, случилось на пожаре. Бесстрашного Вову подняли на механической платформе на третий этаж горящего старого дома в Нефтяниках. Выбив ногой дверь балкона, здоровяк в противогазе быстрым, но осторожным шагом прошёл в гудящие под огнём стены. Змеиное шипение и писк огня пугал, но только не Вову. Дым застилал обзор через стёкла противогаза. Неожиданно из дальней комнаты раздался глухой голос. Пожарный немедленно поспешил на звук плача и застал следующую картину: женщина истерически рыдала на диване, прижимая к себе кошку, завёрнутую в полотенце. Вова, взвесив шансы вытащить пострадавшую, не колебался ни секунды. Сняв противогаз, глубоко вздохнул, набрав в лёгкие максимальное количество воздуха. Натянув на голову женщины противогаз, сорвал с дивана покрывало, закутал её, подхватив, закинул на плечо.
— Не упусти, зверушку! – предупредил он, тяжело дыша.
Бегом Вова преодолел длинный коридор. Впереди он заметил две фигуры в огнеупорных костюмах. Внезапно отяжелели ноги — падающая балка, сорвавшаяся с потолка, зацепила пожарного. Прикрывая собственным телом женщину, здоровяк упал…
Сквозь муть, стоявшую перед глазами, он увидел лица напарников. Оказалось, что Вова находился в больнице с отравлением и травмой спины. Слабость в мышцах и пустота в голове позволили лишь пожать друзьям руку.
— Ты – герой! – провозгласили они в один голос, положив на тумбочку сок и фрукты. – Она в следующей палате, тоже нахваталась дыма.
Быстро придя в себя, Вова стал навещать Марину, так звали эту женщину. Так случилось, что он влюбился. Чувства разбушевались нешуточные, взаимные. Свадьба состоялась незамедлительно, лишь покинули госпиталь.
Теперь Вова редко приходил в спортзал. Тихо вёл себя, ни над кем не шутил. Похудевший, изменившийся, какой – то спокойный, он сбавил бешеный ритм занятий и брал небольшие веса. Ребята шутили – экономит силы, ему теперь есть возможность применить огромную мощь по другому назначению.
«ГРИНПИС»
Жаркий купальный сезон начался давно, а мы ни разу не съездили на Иртыш.
Я люблю поездки к реке — они всегда сопровождаются приготовлением шашлыка, весёлым купанием. Посередине недели мы выбрались к Иртышу всей семьёй.
Берег Иртыша недалеко от полигона на Светлом намного чище, чем городской пляж, а в будни шумных компаний с постоянно визжащими детьми почти нет. Пока папа разжигал мангал, мама приготовила тонкие листья лаваша, чтобы заворачивать в них шашлык из мягкой свинины, банку с мелко нарезанным луком и острым болгарским соусом. Все оказались заняты, в том числе и я: расчертив на песке полосы метра три в длину, прыгал и каждый раз бил собственный рекорд. Но довольно скоро подобное занятие мне наскучило – соревноваться самим с собой не интересно.
— Скоро шашлык будет готов? — поинтересовался я, и, получив отрицательный ответ, решил продолжить физические занятия, но сменив вид спорта. Бег оказался в данный момент в пору. Я, пробежав с километр вдоль берега, возвратился, взобрался по отлогому склону на полянку, где около машины горел костёр и готовился шашлык. Родители были не одни – рядом суетился незнакомый человек с огромным полиэтиленовым мусорным мешком. В кепке, поверх которой лежали солнцезащитные очки, в зелёной вылинявшей футболке и длинных драных штанах человек лет тридцати пяти — тридцати восьми; он собирал мусор, оставшийся после отдыхавших. Лицо его, загорелое, поросшее щетиной, выразительно изменялось: он рассказывал, что работает дни напролёт, собирая мусор в кучи, сортирует отходы. Часть мусора приходится сжигать, что–то удаётся сдать в приёмные пункты.
— Начальство обещало помочь, — сказал он, закурив папиросу. – На выходных. Столько мусора приезжие оставляют! Свиньи – люди, неужели трудно увезти отходы? Устал каждый день бродить и собирать, многие отдыхающие понимают, как мне тяжело, сыплют мелочь, угощают.
Отец забрался в машину, насобирал в бардачке мелочь, отдал сборщику мусора.
— Ты — “Гринпис”! – весело нарёк нашего незнакомца отец.
— Хорошее прозвище, — одобрительно кивнул он. — Вообще-то я — Яшка!
— Давно работаешь?
— Недавно.
— Заболтались. Мясо подгорает, — подсказала мама.
Яшка ненадолго пропал, возвратившись с куском тюли, попросил меня помочь. Он, держа тюль за края одной стороны, зашёл в Иртыш, передал другой край мне. Мы развернули самодельный бредень против течения и постепенно выводили его к берегу.
— Держи ниже, — предупредил Яшка, — а то не выйдет ничего. Заводи плавней к берегу. Поднимай за края осторожней – тюль старый, порвётся!
Я поднял, он тоже. В бредне бились и подпрыгивали мелкие рыбёшки.
— Ушица славная будет! – радостно проговорил он. – Может, устал?
Я ни разу не ловил рыбу не то чтобы сетью, а даже удочкой. Слушая знакомых, хваставшихся прекрасным уловом, всегда мечтал порыбачить, а потом сварить уху. Мне стало очень интересно. За несколько заходов в Иртыш мы выловили немалое количество хороших рыбёшек. Сбрасывая улов в песочную яму, с азартом продолжали рыбачить.
Время шашлыков подошло, и родители позвали меня, заодно и гостя. Яшка невероятно обрадовался. Поедая вкусный шашлык, он попросил немного соли:
— Рыбку посолишь, её можно и так съесть без кипятка и картошки с луком. В ней ведь скелет мягкий, — пояснил Яшка. И попросил об одной услуге:
– Брат, не мог бы подвезти штаны или какую-нибудь футболку. Я работаю много и за одеждой некогда съездить. Тут за сигаретами идти далеко, не только за вещами. В прошлый раз вымок и заболел. Начальство ругалось, мол, чего бездельничаешь?!
— Привезу, конечно, — согласился отец. – На выходных будешь здесь?
— Должен быть.
Целый день он провёл с нами, рассказывал анекдоты, шутил, сыпал походными историями. Правда, периодически отлучался к другим подъехавшим машинам и просил людей, чтобы не оставляли мусор. Яша жил на берегу в шалаше. Как получилось, что он превратился в бомжа, мы не спрашивали, но то, что жизнь у парня оказалась нелегкой, было ясно. Яша вскользь поведал, что прошёл через горячую точку, ранен, а теперь никому не нужен, так как — инвалид.
Уезжая, мы сердечно попрощались с новым знакомым.
— Приезжайте, встречу, как родных! До свидания, Витян, хороший ты парень!
— Будь здоров, “Гринпис”!
Выезд с берега осложнился тем, что накануне прошёл сильный дождь, и при развороте машина отца попала в глубокую глиняную колею – “Жигули” засели по самое “брюхо” в грязь. Несколько минут отец безуспешно пытался выехать, газуя вперёд – назад, но ничего не выходило. Мы с мамой вышли на дорогу и попытались вытолкнуть завязший автомобиль из колеи. Сил не хватало. Мама не на шутку рассердилась, упрекая отца в том, что нашёл единственную грязь на дороге. Действительно, нигде рядом не существовало подобных луж, только наша. Отец сохранял удивительное спокойствие, что ещё больше раздражало маму:
— Что теперь делать? Иди к другим отдыхающим — проси, чтобы нам помогли, только кто полезет в такую грязь по колено?
По всей вероятности “тихий” голос мамы слышали не только мы – прибежал Яшка:
— Блин, ну, вы и влипли! А, я слышу, кто–то кричит. Смотрю, вы в колее сидите. Что не позвали, братан?
Совместными усилиями нам удалось вытолкать “Жигули” из грязной липкой ямы на дорогу. Ценой победы стали абсолютно грязные, по колено в глиняной жиже, ноги мои и мамины, и разорванные штаны нашего нового знакомого. Благодаря нашего помощника, отец дал ему две десятки, большой кусок жареной курицы и помидоры.
— Теперь, братан, вы мне должны штаны – любые, можно брюки или спортивные, лишь бы не рваные.
Попрощавшись с Яшкой, мы расстались почти на месяц, потому что на следующий день мы с мамой уезжали в отпуск, на море. Отец приезжал к “Гринпису” без нас, но парня на берегу не оказалось.
В день нашего появления на берегу, Яшка рядом не появлялся. Пока мама загорала, мы отправились на поиски нашего “Гринписа”. Отец пошёл вдоль берега к заросшей части пляжа, где никто никогда не купался, а я углубился в заросли ивняка. Направление моих поисков оказалось правильным — пройдя вглубь зарослей, я увидел матерчатый навес самодельного логова. У кустов, где лежала всякая всячина — банки, бутылки, тряпки, — колдовал наш знакомый. Яшка не ожидал увидеть меня, смутился и неохотно поздоровался, не поднимая глаз.
— Отдыхаете?
— Да, — закивал я.
Поблагодарив за привезённую одежду, заторопился собирать мусор.
— Приходи, если что, мы — на прежнем месте, – сказал я и поспешил вернуться к родителям.
Больше мы Яшку не видели.
Дожди надолго помешали нам проводить время на Иртыше. Затем наступили холода. Ветер, слякоть отогнали мысли о жарком лете.
Иногда меня посещают грустные думы о судьбе Гринписа, бомжа Яшки, который наверняка не по своей воле стал таким? Где он пережидает зиму и как складывается его жизнь?
СВОБОДА
Миша приехал из Петропавловска в Омск поступать учиться. С профессиональным училищем пока не определился, а квартиру снять по объявлениям удалось сразу. Нашёл недорогую комнату в Амуре. Первую неделю посветил поиску учебного заведения. Надо сказать, что парень, в отличие от многих своих ровесников, не был белоручкой. Хорошо владел сваркой, работал дрелью, болгаркой, знал, как мешать раствор и укладывать кирпич. Выбрав учебное заведение по душе, подал документы и пропадал без дела, дожидаясь начала занятий. Как жаль, что поблизости не нашлось человека, которому понадобились бы его знания и умение. Миша не отчаялся и решил сменить ремонтную сферу деятельности на охранную – рядом с домом открывалась частная аптека, где требовался сторож. Он поспешил зайти туда и предложить услуги. Фармацевт, женщина лет сорока оценивающе посмотрела на него, молодого и полного решительности, и одобрительно кивнула, спросив лишь, на какой срок хотел бы устроиться работать. Сторожем парень ни разу не был и сказал, что станет охранять постоянно. Решимость молодого человека воодушевила Марию Петровну. Она позвонила владельцу аптеки и радостно доложила, что нашёлся охранник на постоянную работу. Добрая весёлая женщина показала помещение квартиры, оборудованной под аптеку.
— Никому не открывай дверь! Вот ключ. Разные там: “Открой, поговорим” не проходят! Здесь тепло, но под утро воздух остывает. Принесёшь плед, подушку, еду, а раскладушку вытащишь из встроенного шкафа. Телефон к твоим услугам, только не звони в другой город, а то шеф наругает.
Друзей и знакомых в Омске у Миши пока не было, поэтому телефон оказался ни к чему. Ему стало жутко интересно бродить между витрин, заставленных разными коробочками, тюбиками и пачками. Он понял, что работа — проще быть не может, тем более аптека открывалась только утром, а ночью в ней никого не будет.
Миша был пунктуален как немец! Ровно в восемь часов вечера и явился, с собой принёс необходимое для отдыха, питания и нечто большее – портативный DVD-плеер чтобы время шло быстрей и увлекательней. Заведующая и фармацевт закончили на сегодня раскладывать препараты на витринах, проверять кипы регистрационных листов и других документов. Он остался один в большом помещении, чувствовал себя настоящим хозяином; от прилива сил спать совершенно не хотелось. Парень рассматривал препараты, изучал инструкции на упаковках — набирался медицинских знаний, странно было читать названия известных трав на английском и латинском языках, он с удовольствием вдыхал их душистый аромат. Смотрел новые фильмы на модном столе, за которым, наверняка будет сидеть очень важный человек. Словом, чувствовал себя собственником аптеки.
Заснул Миша ненадолго – проснулся от боли в спине, заметил, что лежать крайне неудобно, раскладушка порвалась. Постелил на пол много находившегося у входа картона, затем развернул плед. Отметил, что на полу гораздо удобней, чем на узкой раскладушке. Проспал оставшуюся ночь, а утром, услышав громкий стук, открыл глаза. За дверями, под пронизывающим ветром, стояли фармацевты – продавцы.
— Долго стоите? – спросил он виновато.
— Минут пять, — ответила Мария Петровна. – Думала: может, что случилось?! Всё-таки окна без решёток.
Ночами никто не проверял и не звонил. Миша любил экспериментировать в работе, и тут не удержался: взяв ключ от аптеки, перешёл дорогу и оказался дома. Завёл будильник на время, чтобы не опаздывать. Возвращался всегда за час до прихода фармацевтов.
Приехал отец, собрался отметить удачное трудоустройство сына. Миша позвал его в аптеку, и тот взял с собой добрую порцию увеселительного напитка. Праздновали долго, почти до прихода фармацевтов. Миша быстро отозвал отца за дверь, и тот прикинулся покупателем.
— Аптека откроется через неделю, — сказала Мария Петровна, поглядев на синий нос отца. – Приходите, будем ждать.
— Ого, так рано за “бояркой”!? — удивился Миша.
— Это поздно, — улыбнулась Мария Петровна. – Я работала в аптеке в Нефтяниках. Там приходят за Продуктом и пораньше.
Отец побыл день и уехал домой.
Какое сладкое слово – свобода, подумал Миша. На следующее утро пришёл в аптеку и увидел открытую дверь. Кровь резко прилила в голову, виски сжало, словно тисками. Внутри погром, товар разбросан по полу, витрины побиты, лишь огнетушитель остался на стене, как и висел. Скоро придут! Что скажут?
— Надо действовать! – решил Миша.
Выйдя на улицу, быстро нашёл компанию скитающихся по дворам алкашей. Начал задираться — напомнил о неудачах их жизни, обозвал. Реакция не замедлила проявиться — поколотили парня славно. Едва успел вернуться в аптеку, пришли фармацевты.
— Что случилось, Мишенька?
— Оторвали дверь, толпой отметелили, — язык едва ворочался. – Сознание потерял. Сколько времени прошло?
Понял: абсолютной свободы не может быть, надо помнить о собственной ответственности. Из аптеки ушёл, а Марию Петровну нередко встречал, когда шёл на учёбу. При встрече старался разминуться поскорее — чувствовал вину за случившееся.