Василий Шарлаимов (Фафа, Португалия).
Автор о себе:
Василий Шарлаимов живет и работает в Португалии. Автор «Журнала литературной критики и словесности».
Степан и «Volta a Portugal».
Прогремели последние раскаты бурной и скоротечной, но приятно освежающей летней грозы. Черно-серая пелена неба разорвалась, и ослепительный поток солнечных лучей хлынул на центральную площадь городка, похожую на грибную поляну от бесчисленных зонтиков почётных гостей, горожан и заезжих туристов. Со звуком лопающихся детских шариков зонтики стали закрываться, и через минуту площадь уподобилась цветущей клумбе от ярких и пестрых одеяний зевак, пришедших поглазеть на очередной этап увлекательной многодневной велогонки «Volta a Portugal». Умытые летним ливнем крыши, улицы и скверы городка радовали сердце и глаз чистотой, свежестью и яркостью многообразных красок и оттенков. Пастельное полотно радуги, сотканное из преломленных лучей дневного светила, цветастым махровым полотенцем протянулось над головами взбудораженных зрителей. Оно словно волшебный арочный мост, соединило живописные холмы, окружающие небольшой, но уютный провинциальный город.
Воздух, насыщенный запахами озона, цветов и свежескошенной травы газонов, возбуждающе ласкал чувственные ноздри и до умопомрачения кружил голову.
Под подбадривающие крики и улюлюканье зрителей на площадь ворвалась небольшая группка велосипедистов в насквозь промокших от дождя и пота майках. Громоподобно зазвучали многочисленные горны, рожки, дудки, сирены, а так же трещотки неистовых почитателей и фанатов велоспорта. На гонщиков пестрым дождём посыпались конфетти, бумажный серпантин и прочий разноцветный мусор. Очевидно, некоторые предприимчивые горожане Фафа нашли довольно таки оригинальный способ избавиться от мелкой ненужной макулатуры. (Прим. Фафе – городок, расположенный недалеко от Гимараеша.)
Какой-то не в меру ретивый зритель резво выскочил на трассу и вприпрыжку помчался рядом со спортсменами с явным намерением дружески похлопать по плечу обливающегося потом лидера гонки. Но бдительный и суровый полицейский, выросший словно из-под земли, ловко ухватил зарвавшегося болельщика за шиворот и сноровисто уволок его в толпу ликующих зрителей. Над головами восторженных провинциальных обывателей гордо реяли разнообразные стяги, знамена и пестрые шарфы. На какое-то мгновение мне показалось, что я нахожусь на громадном стадионе в решающий момент финальной встречи на кубок страны по футболу. Я совершенно оглох от всесокрушающей лавины звуков, обрушившихся на мои несчастные барабанные перепонки. Тем более, что рядом со мной группа юных бойскаутов усердно и остервенело колотила палочками в разнокалиберные парадные барабаны.
Лидеры велогонки, отчаянно напрягая свои последние силы, проехали через всю кипящую эмоциями площадь, заложили у фонтана крутой вираж и умчались по главной улице города добывать славу и лавры победителя.
На крутом повороте трассы гонки я неожиданно заметил неординарную, но до боли знакомую фигуру, выделяющуюся в толпе громадным ростом и атлетическим телосложением. На изумрудно-зеленном газоне клумбы величаво возвышался Степан Тягнибеда, гордость Тернополя и его близлежащих окрестностей. Гигант со скучающим видом взирал на суматоху, происходящую вокруг его видной и притягательной персоны. По кривой, едва заметной, снисходительной усмешке и прищуренным глазкам было видно, что гигант сделал огромное одолжение организаторам соревнований, осчастливив их своим нежданным, но кратковременным визитом вежливости. Похоже, его не очень интересовали перипетии развернувшегося перед ним грандиозного представления. И, по-видимому, Степан присутствовал здесь только потому, чтобы, когда-то потом, за кружкой пива в кругу закадычных друзей небрежно бросить, что он был важным свидетелем такого выдающегося события, как велогонка «Volta a Portugal».
Крики зрителей усилились, и на площади появилась основная группа велогонщиков, едущих плотным косяком, как горбуша, спешащая на свой роковой нерест. Велосипедисты, согнувшись над рулями и стиснув зубы, угрюмо накручивали педали, стремясь, во что бы то ни стало догнать честолюбивых лидеров гонки, так неожиданно ушедших в дерзкий отрыв.
На крутом повороте они притормозили, сбиваясь в еще более плотную группу. Зазевавшийся гонщик в зеленой майке, то ли не успев сбросить скорость, то ли не вписавшись в поворот, со страшной силой врезался передним колесом в бордюр и, словно выброшенный из катапульты, улетел вместе с велосипедом в сторону полудремлющего Степана.
Когда-то в лиссабонском пенсау, в первые дни нашего пребывания на гостеприимной португальской земле, Степан рассказывал мне, что несколько лет проработал грузчиком на тернопольской товарной станции. Видно сработал инстинкт опытного грузчика, которому кинули мешок рафинада и забыли предупредительно крикнуть «Лови!». Степан мгновенно встрепенулся, подался вперед и, будто тюк с поклажей, ловко схватил в охапку летящего на него гонщика вместе с его велосипедом. Крепыш лишь слегка отшатнулся и застыл, словно статуя, так толком и не поняв, что же такого с ним произошло. На мгновение на площади воцарила мертвая тишина.
Картина была потрясающая! Добрый молодец держал в натруженных руках маленького щупленького крючконосого велосипедиста, из-под шлема которого выбивались черные, курчавые, слипшиеся от пота волосы. Жертва несчастного случая выглядела словно ребенок в огромных ручищах Степана. И, если бы не болтавшийся с боку велосипед, то под этой живописной скульптурной композицией можно было смело поставить подпись: «Герой вынес пострадавшего из огня!» Или «Смельчак спас утопающего».
На лице Степана возникло выражение крайнего недоумения и озабоченности. Многие португальцы (и не только они), встретив поздним вечером прохожего с таким впечатляющим ликом и с такой внушительной мускулатурой, без оглядки шарахнулись бы в ближайшую тёмную подворотню.
Степан обладал простоватым, но мужественным лицом и, когда сталкивался с чем-то непонятным или странным, то выглядел, как суровый солдат, который вот-вот бросит в противника боевую осколочную гранату. Художник времен Великой Отечественной войны мог бы с успехом писать с него плакаты типа: «Враг не пройдет!» или «Ты записался добровольцем на фронт?!»
Наконец, толпа взорвалась восторженными криками и аплодисментами. Защелкали фотоаппараты, застрекотали кинокамеры.
Степан стоял, как вкопанный, но постепенно выражение недоумения на его обветренном лице сменилось гримасой брезгливости и отвращения. Велосипедист весь пропах едким потом, а на его шортах медленно расплывалось темное желтоватое пятно. Попав в такой переплет и, неожиданно, очутившись в лапах здоровенного громилы, парень, похоже, обмочился и, вполне возможно, не только. Степан брезгливо поморщил носом, нервно закрутил головою и, вдруг, сбросил крючконосого гонщика вместе с велосипедом на ближайшую клумбу с субтропическими цветами.
Толпа разочарованно ахнула. Гигант непонимающе посмотрел на окружающих его зрителей, затем резко развернулся на каблуках и, вытирая руки о широкие штаны, поспешно зашагал в сторону старого городского парка. Очевидно, он вспомнил о каких-то очень важных делах, не терпящих отсрочки и отлагательства.
Я тяжело вздохнул и печально понурил голову. В последнее время не проходило и недели, чтобы в газетах или по телевидению не сообщалось о моих соотечественниках, которые или устроили пьяную потасовку, или ограбили какого-то запоздалого прохожего. Нередко доходило и до смертоубийства и душегубства. В Португалию, с открытием правительством кампании по легализации иммигрантов, наряду с гастарбайтерами из республик бывшего Советского Союза, хлынул поток криминальных элементов, скрывающихся от неотвратимого правосудия или вытесненных из родных мест более удачливыми конкурентами. А так как подавляющая масса приезжих прибывала из Украины, то всех иммигрантов «dо Leste» (с востока) португальцы обычно называли ucranianos. А как бы хотелось услышать что-то хорошее об украинцах, вроде: «Иммигрант из Украины предотвратил трагедию!», или «Украинец спас португальского спортсмена!» Но, видно, в нашей жизни не осталось места для подвига, и прозаическое добывание хлеба насущного заслонило всё то героическое, что всегда было присуще нашему народу.
Пока в моей голове роились такие безрадостные и тоскливые мысли, крючконосый велосипедист продолжал величественно возлежать на благоухающем ковре экзотических трав и цветов. Опершись на локоть и приподняв свою птичью головку, он бездумными тёмно-карими очами глядел на быстро удаляющийся вниз по улице пелетон велогонщиков. Мне показалось, что оцепеневший спортсмен находился в состоянии глубочайшей прострации. По унылому и безучастному лицу поверженного велосипедиста было предельно ясно: участие в нынешней гонке для него уже утратило какой-либо смысл.
Но, похоже, что далеко не все участники состязания разделяли это пессимистическое мнение. У клумбы резко затормозил автомобиль, на крыше которого были закреплены несколько новеньких гоночных велосипедов. Из салона легковушки ловко выпрыгнули двое мужчин средних лет, в одном из которых без особого труда можно было разглядеть опытного врача, а в другом – бывалого и маститого спортивного тренера. Медик тут же бросился к предполагаемому пациенту, а руководитель «полетов» напряженно замер, ожидая от доктора краткого и четкого вердикта. Этот суровый, видный и начинающий седеть муж, по-видимому, в младые годы и сам был известным и титулованным гонщиком. Судя по его мужественному лицу, испещренному мелкими рубцами и шрамами, он за свою спортивную карьеру побывал не в одном массовом завале и пропахал «фасадом» не одну сотню метров жесткого дорожного покрытия.
Медик сноровисто ощупал тело «загорающего» велосипедиста и о чем-то бодро проинформировал своего томящегося в неизвестности начальника. Последовала отрывистая команда и водитель легковушки, покинув насиженное место, принялся суетливо снимать новый велосипед с крыши сопровождающего гонщиков автомобиля.
Вся эта суета мгновенно привело в чувство расслабившегося щуплого спортсмена, и он истерически запротестовал, указывая пальцем на свои утратившие первоначальную красоту шорты. Насколько я понял, он небезосновательно опасался, что будет неминуемо дисквалифицирован, если появится на финише этапа в таком вызывающе неприличном виде.
Однако его сетования и жалобы нисколько не тронули сердца строгого, взыскательного и требовательного тренера. Этот суровый атлетичный мужчина с легкостью поднял симулянта в воздух и ловко стряхнул с него останки покореженного аварией велосипеда. Не опуская своего подопечного на землю, тренер тут же усадил его на новую машину и вместе с водителем резко подтолкнул её в след уже давно скрывшемуся из вида пелетону. Велосипед крючконосого бедолаги покатил вниз по улице, но не по прямой, а по какой-то замысловатой затухающей синусоиде.
И вдруг над омытом дождем городом прогрохотал мощный праздничный салют. Португальцы фанатично обожают отмечать даже самые незначительные события оглушительными дневными залпами и красочными ночными фейерверками. По мнению администрации муниципалитета очередной этап “Volta a Portugal” был достаточно веским поводом для громоподобного сотрясания воздуха.
Но этот внезапный шумовой эффект оказался полной неожиданностью для и без того напуганного и выбитого из колеи крючконосого гонщика. Руки его дрогнули, руль вывернулся и горемыка, громыхая своей новой машиной, изящно растянулся на достаточно таки жестких булыжниках у монумента павшим героям Первой мировой войны.
Незадачливый спортсмен, теперь уже в изрядно выпачканной зеленой майке, с трудом поднялся на трясущиеся от нервного напряжения ноги и обреченно понурил свою непутевую курчавую голову.
Но это абсолютно не растрогало и не впечатлило сурового седеющего тренера команды. Безусловно, его железный жизненный принцип гласил: шоу должно продолжаться при любых обстоятельствах. Конечно, если ты ещё не умер.
Непреклонный начальник вместе с помощником быстро подбежал к неудачнику, заново усадил его на велосипед и, основательно разогнав, отправил своего питомца в направлении предполагаемого финиша. Гонщик что-то возмущенно верещал, но строгий наставник не обращал никакого внимания на истошные вопли своего подопечного. Улица, по которой была проложена траса гонки, проходила через центральную площадь города и имела заметный уклон вниз. Поэтому спортсмену для разгона даже не нужно было особо интенсивно крутить педали.
А утомленный тренер, старательно вытирая носовым платком пот, выступивший на его мужественном челе, неспешно, вразвалочку вернулся к злополучной цветочной клумбе. Он поднял с газона поврежденный велосипед своего воспитанника, укоризненно покачал головой – и неожиданно остолбенело замер. Лицо его вытянулось, брови коромыслообразно выгнулись, а изумленные очи заметно расширились и округлились. Доктор и помощник тренера удивленно переглянулись, подошли к начальнику, взглянули на велосипед – и тоже окаменели.
В контактных педалях спортивной машины были зажаты велотуфли несчастного гонщика вместе с торчащими из них носками.
Похоже, только сейчас до тренера дошло, на что так отчаянно сетовал его капризный воспитанник. На протяжении трех километров трасса спускалась к реке, но затем начинался крутой и затяжной подъем к перевалу на древний Гимараеш. А при таких экстремальных условиях накручивание педалей босыми ногами становилось сродни самой изощренной иезуитской пытке.
Начальники! Прислушивайтесь хоть изредка к гласу своих бесправных и угнетённых подчиненных! И это предохранит вас от попадания в массу щекотливых ситуаций и позволит избежать бездны неприятных моментов!
С минуту троица бывалых спортивных мужей упорно дырявила глазами бесстыжие велотуфли, так предательски покинувшие своего доверчивого хозяина. Наконец, пришедший в себя тренер эпилептически дёрнулся, дико взревел, одним махом вывернул из захватов педалей туфли и стремглав бросился к стоящей у бордюра легковушке. Помощник тренера и доктор во весь дух бросились вдогонку за своим чрезмерно взвинченным предводителем. Резко хлопнули дверцы тренерского автомобиля, и под его капотом мгновенно взвыл мощный и неутомимый двигатель. Машина буквально сорвалась с места и с бешеной скоростью умчалась на поиски уже растаявшего в дали босоногого гонщика. И только велосипед с погнутым передним колесом так и остался лежать посреди основательно примятой клумбы.
Неожиданно из толпы зрителей вынырнул сутулый худощавый паренёк в старом потертом и местами прохудившемся джинсовом костюме. Из-под его помятой бейсболки с надвинутым на лицо козырьком выбивались длинные, давно не мытые черные локоны. Молодой человек бочком пододвинулся к брошенному велосипеду, воровато осмотрелся по сторонам и ещё глубже натянул на чело свою видавшую виды бейсболку. Затем он нагнулся, подхватил бесхозное средство передвижения, взвалил его на спину и, распихивая зевак, двинулся сквозь толпу в сторону городского кладбища. Вполне вероятно, что именно там рьяный болельщик и собирался торжественно предать земле останки этой славной гоночной машины.
— Опять Мигель Сигану за старое взялся, — услышал я над ухом осуждающий, но приятный драматический баритон.
Резко обернувшись, я увидел рядышком того самого полицейского, который совсем недавно так эффектно утихомирил чересчур взбудораженного местного болельщика. На вид этому ладному мужчине было лет этак за сорок, и своей внешностью он вовсе не походил на обыкновенного среднестатистического португальца. Белая кожа, круглое лицо, усы и волосы пшеничного цвета, а так же светло-серые глаза красноречиво говорили о том, что когда-то предки этого интересного человека попали в Португалию откуда-то с Севера. Лично я уже не один раз обманывался, принимая таких нетипичных коренных португальцев за моих предприимчивых соотечественников.
— На прошлогодней велогонке Мигель стащил из машины одной из команд сумку врача, доверху набитую какими-то медикаментами, — доверительно поведал страж порядка, поглядывая на меня как на старого задушевного друга. – Парень уже давно пристрастился к наркотикам и очень надеялся поправить своё здоровье одним чудо лекарством, из похищенной им аптечки. Из найденного там шприца он вколол себе пару кубиков бесцветной жидкости – и чуть не умер. Частота пульса у него подпрыгнула до двести десяти ударов в минуту. Бедняга от своей грязной квартирки до городского госпиталя домчался всего лишь за две минуты пятнадцать секунд. Мы специально замеряли это расстояние, и в результате получилось не много не мало, а 1107 метров ! В несложном пересчете это оказалось выше мирового рекорда в беге на один километр! Врачи говорят, что его сердце просто каким-то чудом не разорвалось на части. Им еле-еле удалость спасти нашу местную знаменитость от скоропостижной кончины.
— И что же закон присудил вашему рекордсмену за его спортивный подвиг? – насмешливо поинтересовался я.
— А ничего, — беспомощно пожал плечами полицейский. – На опознании ни один из медиков велокоманд, участвующих в прошлогодних соревнованиях, сумочку с медикаментами так и не признал. И не удивительно! Там были такие сильнодействующие синтетические стимуляторы, что владельца этой аптечки вместе с его командой могли бы дисквалифицировали до скончания нынешнего тысячелетия! И Мигеля, в конце концов, пришлось отпустить.
— Ну, теперь-то он поймался на горячем! – от всего сердца позлорадствовал я. – Ведь такой гоночный велосипед стоит, наверно, не менее тысячи с лишком контушей! Смотрите! Вон он! Остановился у почтового автомата!
Стаж порядка понимающе кивнул, неспеша развернулся и направился в противоположном направлении.
— Сеньор! Не туда! – потрясенно воскликнул я. – Автомат для продажи марок находится совсем в другой стороне!
Полицейский обернулся и флегматично отметил:
— Я знаю. Но мой наставник и учитель Албано Антониу Тештейра Маседу частенько говорил: хороший полицейский – это живой полицейский. А тот сумасшедший придурок всегда таскает с собой пистолет. И никто никогда точно не знает, чем он сегодня с утра обкололся. Мне ведь до пенсии осталось совсем-то немного. А сегодняшняя добыча всё равно Мигелю впрок не пойдёт.
Мой новый знакомый виновато улыбнулся, по-свойски махнул мне на прощание рукой и растворился в хаотично снующей толпе болельщиков. Зрители гонки постепенно рассасывались в разных направлениях: кто спешил на муниципальную площадь, где должен был состояться фольклорный фестиваль, кто направлялся в парк, что бы покатать детей на качелях и каруселях. Но большинство гуляющих рассредоточивались по многочисленным кафе и барам, чтобы хлебнуть стаканчик холодного пива или пригубить чашечку горячего бразильского кофе.
Как это ни странно, но старый полицейский оказался на удивление хорошим пророком. Через два месяца на улице Кумиейра воришку сбил тяжелый грузовик, когда Мигель демонстрировал отремонтированный им гоночный велосипед одному состоятельному местному покупателю. Но об этом я узнал гораздо позже от моего друга и коллеги Бруно.
А пока что я тоскливо взирал на быстро пустеющую городскую площадь и напряженно думал о нелегких судьбах иммигрантов с Востока, заброшенных нуждой на самый край Старого Света. Почему мы так легко и бездумно бросили наш Родимый Край? Отчего решили, что доля будет к нам благосклоннее за тысячи километров от очагов наших славных предков?
Я в очередной раз тяжело вздохнул и уныло побрел в мою дешевую душную конуру. Мне предстояло готовиться к завтрашней поездке в далекий Порто, чтобы создавать комфорт и уют в апартаментах президента футбольного клуба “Боавишта”.
Проза© ЖУРНАЛ ЛИТЕРАТУРНОЙ КРИТИКИ И СЛОВЕСНОСТИ,№ 9 (сентябрь) 2011.