Валентин Оскоцкий (1931-2010). Заметки о творчестве Александра Балтина

Валентин  ОСКОЦКИЙ

Валентин Дмитриевич Оскоцкий (7 декабря 1931, Ленинград — 27 апреля 2010, Москва) — литературовед, литературный критик, публицист.

Член Союза журналистов СССР. Член Союза писателей СССР (1969).

Кандидат филологических наук, почетный доктор филологии Ереванского университета. Закончил филфак ЛГУ (1955) по кафедре славянской филологии (польский язык и литература) и аспирантуру Академии общественных наук при ЦК КПСС (1968) по кафедре теории литературы и искусства.

Доцент факультета журналистики МГУ. Секретарь Союза писателей Москвы. Главный редактор газеты «Литературные вести».

Награды: медаль «За трудовое отличие» (1981), орден Дружбы (1997). Заслуженный работник культуры РСФСР (1987).

Подписал письмо «сорока двух».

ЗАМЕТКИ  О  ТВОРЧЕСТВЕ  АЛЕКСАНДРА  БАЛТИНА

«Припомни  сквер, припомни  пруд, припомни  уток  на  пруду»…И  благодарно  удержи  в  своих  духовных  закромах, в «архивах  памяти, / листая разнообразные  тома», облетевший  осенний  тополь  или  прозрачную, как  кристалл, воду  лесного озера, тропку  в  Оптиной  Пустыни, ведущую  в  скит, или  монастырскую  стену  «в  переулках, тихих  и  спокойных»  старой  Москвы… «И  несомненно  мудрый  и  великий / тебя  охватит  в  этот  миг  покой».

Но  ведь  сказано  великим  поэтом, славившим  «вечный  бой», будто  «покой  нам  только  снится». И  до  умиротворённого  ли  покоя  ныне «во  дни  торжеств  и  бед  народных», притом  что  торжества  выпадают  куда  реже, чем  беды?

Но  то  другие  строки  других  поэтов, а  не  Александра  Балтина, давно  обретшего  свой  поэтический  голос. Не  громкий, не  трубный, но  внятный, выразительный  индивидуально, он  предпочитает  не  мощное  звучание вечевого  колокола, а  раздумчивое  созерцание  в  тишине, когда  лучше  всего  оставаться  наедине  не  с  кем-нибудь, пусть  даже родственным  по  духу, а  с  самим  собой, когда  на  сердце, не  растревоженным  суетными  страстями, светло, а  не  мглисто. Оттого, наверное, и  произнесённые  таким  голосом  признания, откровения  не  проповеднические, а  исповедальные, и  чаще  всего  не  «поведенческие», а  «настроенческие». Они, как  моментальный  снимок  с  натуры, фиксируют  миг  бытия. Но  в этом  миге  таится  вечность. А  мы  знаем  и  помним  ещё  по  Гёте, что  остановить  быстротекущее  мгновенье  жизни, как  бы  ни  было  оно  прекрасно, не  было  дано  даже  Фаусту, на  беду  себе  наделённому  повелевающим  даром.

Тому, чьи  ухо  и  глаз  настроены  на  стихи  трибунные, набатные, поэтические  миниатюры  Александра  Балтина  могут  показаться  и  избыточно  созерцательными, и  непомерно  элегичными. Импрессионистский  пейзаж – не  более  того.

Но  и  не  менее!

«Над  вечным покоем»  Левитана  в  чутком, впечатлительном  сознании  оставляет  другой, но  тоже  глубокий  след, как  репинские  «Бурлаки  на  Волге». Тем  паче, что  покой  в  природе  не  нем  и  глух, а  полифонично  озвучен  внутренним  движением, полон  сокрытым, хоть  и  не  всегда  разгаданным  бытийным  смыслом. Вот  и  мучит  поэта «вопрос  окаянный, / что  будет  у  нас  впереди». Вот  и  обречён  он  напряжённо  доискиваться  незаёмного  ответа  на этот  извечный  вопрос  вопросов, пробиваясь  через  «бред  человеческих  идей». Наше, а  стало  быть, и  его, поэта, время наплодило  их  предостаточно. Но  и  при  всей  бредовости  они  также  реальность  земного  бытия, и, значит, нашей  «правды  грешных  дней».

Потом  прорывы  даже  к  минутной  правде  душевного  состояния, настроения, переживания  сродни  прорывам  от  фиксации  быта  к  философии  бытия. Философия  же  требует  не  эффектной  позы, не  аффектированных  жестов, не  форсированных  модуляций  в  голосе, а  предельных  самососредоточенности, самоуглубления. Они  не  броская, но  характерная  особенность, типовая, знаковая  мета  творческого  «я»  Александра  Балтина, манеры  и  стиля  его  самовыражения, образного  видения  и  восприятия  мира.

Время  не  останавливается, и  поэт, вовлечённый  в  его  бег, не  повторяет, не  перепевает  себя  любимого, а  меняется  вместе  с  ним, проявляя  новые  стороны  и  грани  своего  дарования, зачастую  неожиданные  для  него  самого.

В 2001  году, выступая  в  Уфе, на  Конгрессе  интеллигенции  России, я  говорил  о  молодых  поэтах  и  прозаиках, в  которых  вижу  надежду  русской  литературы. Среди  нескольких  имён  назвал  и  Александра  Балтина. Сознаю: литературным  критикам  не  в  меньшей мере, чем  политикам, на  роду  написано, чтобы  сбывались  не  все  их  прогнозы  будущего. В  случае  с  Александром  Балтиным  мне, признаюсь  откровенно, не хотелось  бы  ошибиться…

«Литературная учёба» №1, 2002г, стр. 8-9

Литературная критика и публицистика @ ЖУРНАЛ ЛИТЕРАТУРНОЙ КРИТИКИ И СЛОВЕСНОСТИ, №1 (январь), 2013 г.