Рашида Касимова (Глазов, Удмуртия). Рассказы.

Рашида КАСИМОВА (Глазов, Удмуртия)

С  КНИГОЙ РАССЫПАННЫХ ЖЕМЧУЖИН

« И понесут они свои тяжести и тяжести со своими

 тяжестями, и будут они спрошены в день воскре-

сения о том, что измышляли…»

(сура 29, Коран)

И свернется небо в свиток, и осыплются звезды…,» — сказано в Книге Вечности.

 

Был ясный апрельский день. В московском метро людской муравейник сновал вверх и вниз, в подземелье с грохотом приближались и , выплюнув одну часть муравейника и проглотив другую, уносились электрички…

…Кто-то невидимый нажал на зловещую кнопку, и прежде чем вагон с еще живыми людьми нырнул в черное облако дыма, тело незнакомки разлетелось на десятки окровавленных кусков. Отлетела и ударилась в вагонное стекло почти детская кисть руки с грязноватыми ногтями и единственным серебряным перстнем, на обороте которого молодой лейтенант МЧС прочтет: «К Нему вы будете возвращены.» Обрубок ноги в замшевом полуботинке залетел под лавку, и женская голова тяжело стукнула и покатилась по грязно-липкому от крови полу… Смерть, которую еще продолжал изрыгать ее пояс, подкосила и пожилого мужчину, секунду назад читавшего свежую газету, и мальчика с неостывшей улыбкой на лице, и совсем рядом с головой смертницы упала голова другой молоденькой девушки, покрываясь тяжелой от крови завесой из ржаво- льняных волос. Ее звали Ланой, Ланочкой…

…Когда семья Умара Камоева после полувековой жизни в казахстанских поселениях выехала обратно на Кавказ, младший сын Руслан, студент барнаульского института, надолго задержался в стройотряде в старинном русском селе Прикамья Мостовом. В длинные летние дни студенты клали кирпич, пристраивая новое крыло к старой школе. Руслан столбенел, в рассеянности рискуя зацементировать собственную руку, когда на пришкольном дворе появлялась она. Молодая стройная учительница и самая красивая мостовинская девушка.

…Он спускался к Каме, она, искупавшись, поднималась навстречу. За плечами ее горела река – плавилось золото, вспыхивало в распушившейся короне волос, стекало с загорелых плеч. Он поздоровался, остановился, поймал ее за руку – не отняла мокрой нежной ладони. Тот золотой день не забыть ему никогда. С того часа они начали встречаться. Руслан и Людмила. Каждый вечер, взявшись за руки, уходили в прикамские луга, где в убегающих к горизонту телеграфных столбах гудел ветер… И уже прошло лето, и стройотряд разъехался, и начались дожди, а Руслан все медлил с отъездом.

 

Больше всех на свете Зарема любит своего двоюродного брата Рамзеса. Пожалуй, даже больше чем брата. Только сказать она об этом не может. И слушает, слушает его любимый диск с песнями барда Тимура:

          О, Аллах, забери меня в вечность на поле сражения,

            Возвышая твой Дин и сметая всемирное зло…

Он настоящий мужчина, Рамзес. Он – воин Ичкерии. Как же отец Заремы не понимает этого? А она, Зарема, все сделает для него. Зарема не спит, ворочается под теплым шерстяным одеялом. Летом ночью на террасе всегда холодно. Где-то вблизи клокочет река. Да еще из глубины дома доносится шепот старого Умара, читающего Священную Книгу: «Поистине, справедлив Всевышний! Если кто сделает благое, то войдут в рай и не будут обижены и на бороздку финиковой косточки…»

Вот войти бы в рай. Вместе с Рамзесом…

Уехал Руслан к началу зимней сессии. Обещал вернуться. Когда выехал автобусом из Мостового, еще долго видел Людмилу в наброшенной шубке. Так и запомнил на всю оставшуюся жизнь: большое русское село с тихим снегом и одинокая женская фигурка у калитки, а за спиной у ней бледные купола Свято-Троицкой церкви.

Приехав впервые в новый дом отца на Кавказ, Руслан, измученный мыслями о любимой русской девушке, решился наконец открыться старому Умару, на что тот ответил словами из Священного Писания: «Э-э, сынок! «Кто более сбит с пути, чем тот, кто последует за своей страстью…» Она чужая будет здесь, а ты – там…»

А тут война….. Запылал Грозный. Заполыхал Кавказ.

 

К осени следующего года Людмила родила дочь. Мостовинские парни, понятно, отвернулись от нее. «После чеченца» — это были и метка и приговор. Предрешенное. Или – земная грешная любовь?

Но – всякий человек заложник того, что он приобрел. Так гласит Писание.

Людмила назвала дочь Русланой, Ланой. В честь возлюбленного. Верила – после кавказской заварухи вернется. А когда поняла, что не вернется, научилась жить другой любовью. Любовью матери.

«Рай находится под ногами матерей», — повторяет часто дед Умар слова Священного Писания. Руслан и жалеет и не любит ее – свою жену Зару. Зара родила ему двойню, но мальчик, прожив три дня, умер, а девочка так и не заговорила. Вот уже пятнадцать лет молчит. И лицо ее неподвижно, как вода стоячая…

Учитель истории Руслан Камоев живет с семьей в одном из горных аргунских селений. Дом у него большой, прохладный, обвитый террасой, чуть выше, а где – то и ниже разбросаны соседские дома, над ними подымаются горы, на которых лежат тени облаков…Давно живут Камоевы на родной земле. Уже и карагандинские степи забылись. Но не было дня, чтобы Руслан не вспомнил о той, которую любил и оставил… И по сей день наказан за это: всякий человек – заложник того, что приобрел.

Сердце Заремы трепещет с утра: Рамзес пообещал посвятить ее в тайный союз освободителей Ичкерии. И погладил ее по голове. Он всегда гладит ее по голове и всегда говорит за нее, потому что знает ее мысли. Никто не знает. Только Рамзес. И она что-то тихо с улыбкой мычит себе под нос. Словно хмель перестоявшихся и перебродивших в ней слов рвется наружу…

Руслан заехал в районное отделение связи, чтобы получить бандероль с книгами от знакомого ученого-египтолога. И вдруг из окна увидел, как, резко взвизгнув, остановились черные «Жигули» с размашистой надписью на дверцах «Воины Аллаха».

Из него выскочили какие-то небритые вооруженные люди и в упор из автоматов расстреляли двух русских парней, которые рухнули, так ничего не успев понять. В одном из стрелявших Руслан узнал племянника Рамзеса, который уже давно скрывался где-то в ущельях. Руслан, похолодев, долго не мог сдвинуться с места: за стеклом «Жигулей» он увидел лицо Заремы…

А в далеком селе «Мостовое», что на берегу Камы, в доме Людмилы Ивановны праздник: Ланочка закончила первый курс медицинской академии и на пару дней прилетела домой. «Пеночка моя, зарничка моя»,- перебирает самые нежные   на свете слова Людмила, целуя белый лен родных волос. Хороша девочка! Ноги длинные, только глаза – «не мостовинские, не наши», а темные, с горячинкой. Его глаза.

Вечером признается, заходясь в счастливом смехе: «Я, наверное, скоро замуж выйду, мама..»

Сегодня солнце долго тает за хребтом. Рубиновый глаз его проник сквозь густую крону дерева за окном и алыми монетами закапал обложку Корана, что лежит на столе Руслана Камоева. Книгой рассыпанных жемчужин назвали его богословы мира.

Кто же они, это оголтелое племя убийц, проливающих кровь не одного народа под знаменем Священного Писания? «Точно саранча рассыпавшаяся разбрелись они по миру…» Не о них ли это? «Аллаху они придают то, что сами ненавидят, и языки их возвещают ложь», — утверждает Писание. «Или, они думают, что Аллах так низок?» — вопрошает Книга.

И сквозь строки сур всплывает одно и то же: двое ребят с открытыми глазами в расплывающихся лужах крови…

Увядшей пальмовой ветвью смотрит месяц в окно. Слабый свет его лежит печатью на раскрытой Книге. Ночь напролет сидит Руслан над сурами, ищет и не находит поощрения Создателем крови…Не спит Руслан. Нет Заремы. Третий день как пропала. Третью ночь скулит в соседней комнате Зара…

Вагонное окно приоткрыто, и ветер холодит разгоревшееся лицо Ланы. Солнце разрумянило ее всю. Не разгибаясь, неутомимая в своей молодости, она спешила сделать как можно больше и все три дня провела на маминых грядках. И теперь летит навстречу своему счастью. К своему последнему часу летит.

Дед Умар вернулся от соседей, тяжело дыша, переступил порог, сказал, держась за сердце: «Рамзес подорвался на мине… Их окружили. Передали по радио.»

А вечером вернулась Зарема, обвела всех   безумным взглядом, замычала, бросила обе руки со всего размаху на стол, ударилась головой о столешницу, рассекла лоб до крови… А к утру вышла – на лице пепел. Пепел непроизнесенных и сгоревших в ней за ночь слов. Как волчья шерсть лежал он вокруг ее сухих глаз.

«Остановись, дочь, ты на опасном пути»,- говорит Руслан, пытаясь повернуть ее к себе лицом. Зарема, тупо кивнув головой и вырвавшись из рук отца, ложится, отворачивается.

К вечеру она опять исчезла…

Низкорослая чернявая девушка с замотанным вокруг бедер шарфом в сопровождении хмурого человека   садится в большой междугородний автобус, долго едет в северо-западном направлении с остановившимся перед собой взором, пересаживается в другой автобус и снова долго, несколько часов подряд, трясется в душном салоне, а память услужливо нашептывает ей голосом Рамзеса: «Небо откроется и станет вратами…Близка над тобою тень виноградников и снижены плоды их низко. Иди, вперед, Зарема….Ничего не бойся. Он ждет тебя!»

А потом она долго движется по подземному перрону большого незнакомого города, взглядывая поминутно на мобильник и точно выполняя чьи-то команды… Она течет сквозь толпу с опущенным вниз лицом, ее дважды толкают, но девушка не замечает зтого.

Долг, любовь, или ненависть несут ее, полуребенка, на страшное дело? Нет. Чужая злая воля.

К вечеру в доме Камоевых из теленовостей станет известно о трагедии в Москве. Старый Умар, Руслан и Зара застынут в молчаливом ужасе и несколько дней будут прятаться от людских глаз в стенах своего дома. От стыда. От горя.

И никогда не узнает Руслан, что в той московской трагедии погибло еще одно его дитя и что жизнь его единственно любимой и покинутой им женщины теперь остановилась…

 

«И в тот день небо будет как медь расплавленная…, и душа ничего не сможет для души.»

 

НА ЗЕМЛЕ ЖИВЫХ

Как- то утром, взглянув на себя в зеркало, она обмерла: исчезла та непропорциональность лица, которая с юности была предметом ее досады. Сейчас из сверкающей глади зеркала смотрело совершенно пропорциональное лицо с ровными плоскими контурами и расширившимися от ужаса зрачками.

Полгода назад Дэля прочла сенсационную статью ученых о том, что утрата обычной диспропорции лица – знак скорой смерти.

Так. Несколько минут она просидела в полном оцепенении. Что-то пожевала на своей крошечной кухоньке, не ощущая вкуса. Потом начала механически одеваться. Надо было что-то делать, куда-то идти. На работу, конечно. Так же механически, ни за что не цепляясь сознанием, она пересекла центральный парк Горького и села в трамвай. Обнаружив в руках мобильник, она набрала номер подруги и чужим голосом сказала: «Галя, мне кажется, я скоро умру…»

-«Дэлик, приезжай! Сегодня же, сейчас же, слышишь?» — приказывала, как всегда, Галина, ни о чем не расспрашивая заранее.

Отвернувшись к окну, Дэля мучительно обдумывала одно очень важное обстоятельство, с которого, собственно, и началась ее внутренняя мука. С того самого сна:

 

…она бродит по какому-то экзотическому саду и вдруг видит огромный зеленый аквариум, из которого, прижавшись крошечными лбами и носиками к стеклу, смотрят на нее младенцы…

 

И этот сон- кошмар разбудил ее. Он отнял у нее покой и ночи.

От рождения у нее было редкое и тяжелое имя: Аделина. Но и мать, и друзья ее звали просто «Дэля». Высокая и смуглая, Аделина Дымоева была первой красавицей среди беркутовских старшеклассниц, и потому на нее обратил внимание самый лучший из ее ровесников — комсорг Валерка Туманов. Так и звали их: Туман и Дымка. Их видели обнимающимися за углом школы, на автобусных остановках, на мосту у Заречного парка. «Эй, Аделина, береги себя, девочка. Грех рожать без мужа, — умоляла и наставляла ее мать. Но после школы Туман оказался в Афганистане. Через два месяца после его отъезда Дымка, страшась скорбных глаз матери, первый раз корчилась над тазиком, наполняющимся теплой живой кровью… А через полгода природа отомстила ей: Туман не вернулся из Афгана.

Пока Дэля, выйдя из трамвая, спустилась в подземный переход и шла среди сотен людей, в ней оживало прошлое…

…Южный город раскинулся на обрыве, над самым морем. Каждый вечер она переправлялась на пароме через залив, где он с цветами встречал ее на Графской пристани. Один из многих советских морских офицеров в белом с золотом кителе.

На дальнем мысе тень горы прятала их в своей прохладе. Дэле казалось, что никогда это счастье не кончится. Но однажды утром голубоглазый капитан неожиданно признался, что он женат. И так же синело море и чернели скалы, когда вечером того дня Дэля, задыхаясь от слез, бежала из южного города, унося в себе крохотный росточек, обреченный на гибель.

Время шло. Она работала в центральной городской библиотеке и в нее влюблялись читатели: студенты, художники, аспиранты…И, как это часто бывает в молодости, Дэля снова пребывала в состоянии постоянной биологической радости: ожиданий, встреч, объятий.

Но семья не получалась. Каждый роман ее заканчивался одним и тем же: сгустками теплой и страшной крови, застывшей в стеклянном больничном тазике. Дух дремал.

Дух дремал в ту эпоху у целого народа, «выскабливающего» из себя вместе с естеством и сознание, и Бога…

Как всегда, молодые люди равнодушно скользили мимо длинных рядов замолчавших в последние годы классиков в компьютерный салон. Дэля прошла в дальний угол пустого читального зала, открыла старенький томик Библии на той странице, номер которой отчетливо врезался в память, и снова, как и в прошлый раз, поразили ее смыслом и простотой слова давидова псалма: «Буду ходить пред лицом Господним на земле живых». Живых? А те, те, кого она распяла собственными руками? Искромсала их крошечные тельца… Им не ступать по земле живых. Не расти их ножкам. Ушли в смерть, не родившись. Как страшен был этот контраст. Нет, лучше не думать об этом. Дэля закрыла книгу. Напрасны эти терзания. Поздно. Да и не успеть, видно…

Не успеть прийти к Богу, но – к какому Богу?

Еще одно обстоятельство терзало теперь душу женщины. Отца она не знала, мать ее была из другого народа, другой веры…

Она лишь помнила тот далекий горный аул, куда в летние каникулы привозила ее мать, помнила коричневые и жесткие от трудов руки тетушек Наваль и Джамал, до сих пор слышала треск выкинутой вперед руки, когда одна из них, соединив ладони перед собой, начинала шептать молитву на незнакомом языке. И стоило Дэле представить на своей шее православный крест, она вздрагивала всем существом своим. Ей казалось, что где-то за плечами ее поднимают из могил головы и мама, и тетушки, и с молчаливым укором смотрят на нее…И не было в ней ни капли набожности, а лишь страх. Страх совершить еще одно непоправимое. Она и Библию-то открыла бездумно, но первая же прочитанная строка поразила ее: «Буду ходить пред лицом Господним…» Она звучала теперь как приговор.

Беркутов был маленький городишко, где прошло детство Дэли. Но за последние годы он разросся и почти вплотную придвинулся к областному центру, откуда Дэля электричкой поехала к подруге. Стояли седые предрождественские дни. Рано вечерело. Ехать было не более получаса. Дэля дремала, уткнувшись в мех полушубка…

…на одной из пролетающих мимо станций без названий входят молодые люди. Садятся неподалеку от Дэли, о чем-то переговариваются вполголоса. Тот, что сидит лицом к ней, страшно напоминает ей кого-то…Боже! Да это же Туман! Сердце Дэли колотится от ужаса. Не может быть! Туман погиб четверть века тому назад. Дэля перестает дышать, она не может шевельнуться…Тот, что помоложе, с ярко-голубыми глазами, на мгновение оглядывается на Дэлю…И он, совсем еще подросток, тоже знаком ей лицом. Кого же он напоминает? А там три девочки, сидят спинами к ней. Лиц их она не видит, но тянет и тянет шею, чтобы заглянуть в них. И когда они выросли?. В проходе на полу брошена в беспорядке обувь… Зачем они разулись,- недоумевает Дэля. Но вот электричка встала и ребята, босые, идут к выходу. – «Эй, вы забыли обуться! Куда же вы? ….»- беззвучно кричит им Дэля. У нее нет голоса. Она бежит за ними, а они, не оборачиваясь, уходят вперед, по туманным улицам знакомого ей городка и она, с подламывающимися ногами, пытается догнать их и не может. Наконец они растворяются в черноте арки большого многоэтажного дома…

Дэля открыла глаза. Горечь жгла сердце. Она узнала их. Они давно поселились в ней и живут, разрывая ее на части..

Пять пар обуви должно было стоять в ее маленькой прихожей.

И, еще находясь как бы под гипнозом сна, Дэля двинулась знакомыми улицами, прошла под той аркой и, пройдя дворик детства, постояла под окнами трехэтажной «сталинки».

Вон из того окна на третьем этаже она в детстве ждала маму, которую всегда любила и оберегала ценой лжи…И вдруг она поняла, что не пойдет к Галине И поспешила на электричку. Она бежала от слов и участия. От новой лжи .

Дэля ехала в почти безлюдном вагоне. За окнами, не отставая, скакала холодная седая ночь. Мелькнули пару раз меж голых ветвей маленькие придорожные часовенки. Их не было прежде. Новая эпоха принесла отторжение общества от книги и в то же время какое-то всеобщее устремление в сторону храмов. Застывшими глазами смотрела Дэля в черные окна, и ей вдруг представилась картина встречи и всеобщего покаяния- и тех, кто ушел, и кто должен был родиться, и живущих ныне…Здесь, на земле живых. Пред лицом Господним. И задохнулась в слезах.

А рядом в сумочке вспыхивал и пел мобильник. Ее не дождалась подруга в Беркутове.

Вечером   из глубины зеркала на нее глянула сухопарая женщина с погасшими глазами…От уголков рта змеились глубокие черные тени. Лицо было совершенно симметрично.

Февраль шел на убыль, но зима еще держалась, метель и ветер, крепко обнявшись, еще носились над городом. Окна в храме были освещены и дверь приоткрыта. Шла служба. Дэля поднялась по ступенькам и хотела войти, но дверь с силой захлопнулась прямо перед лицом женщины.

Страшно.

 

Рашида Касимова о себе: 

«Интерес к художественному слову возник рано. В четвертом классе писала романы. В 9-10 классах печаталась на литстранице глазовской газеты «Красное знамя». В 1972 году закончила филфак пединститута. В течение 30 лет работала учителем-словесником в школах Глазова, была автором сценариев и режиссером школьного драмтеатра. Обобщила сценарное творчество в книге «Под сенью муз»(2008г).
В 80-90-ые годы печаталась на страницах республиканского литературного журнала «Луч», стала победителем республиканского конкурса, посвященного 200-летию Пушкина (повесть «Дети великой помойки» — 1999г), конкурса, посвященного Флору Васильеву( повесть «Даркерт»). Главные тема этих произведений  — тема школы и общества. В 2007г. выпустила книгу рассказов «Осенний дебют», а в 2010г. — книгу «Дождь в декабре»»