ПАМЯТИ ЕВГЕНИЯ ВИНОКУРОВА
(подготовка публикации — Александра Балтина)
Евгений Михайлович Виноку́ров (22 октября 1925, Брянск — 23 января 1993, Москва) — русский советский поэт. Лауреат Государственной премии СССР (1987). Член КПСС с 1952 года.
Родился 22 октября 1925 года в Брянске в семье Михаила Николаевича Перегудова, военного, и Евгении Матвеевны Винокуровой. Мать, зав. женотделом и ревнительница равноправия, записала сына на свою фамилии. После окончания 9-го класса в 1943 году был призван в армию. Окончил артиллерийское училище, в неполных 18 лет стал командиром взвода.
Первые стихи были напечатаны в 1948 году в журнале «Смена» с предисловием И. Г. Эренбурга. В 1951 году окончил Литературный институт им. А. М. Горького, тогда же вышла первая его книга «Стихи о долге», в 1956 году — сборник «Синева», вызвавший одобрение Б. Л. Пастернака. «Серёжка с Малой Бронной» — созданное в 1953 году стихотворение о московских мальчиках, не вернувшихся с фронта, и их матерях, угасающих в пустых квартирах, — одно из самых популярных в отечественной военной лирике XX века, положенное в 1958 году на музыку А. Я. Эшпаем.
Возглавив вместе со С. П. Щипачёвым поэтический отдел журнала «Октябрь», открыл в 1954 году юную Б. А. Ахмадулину, напечатал лучшие стихи Л. Н. Мартынова, Б. А. Слуцкого, заново утвердил в литературе имена вернувшихся из лагерей Н. А. Заболоцкого и Я. В. Смелякова. С 1971 по 1987 год был зав. отделом поэзии журнала «Новый мир». Большого внимания заслуживает вышедшая под редакцией Винокурова антология «Русская поэзия XIX века» (1974).
Длительное время вёл творческий семинар в Литературном институте, его ученики — поэтесса О. А. Николаева, историк П. А. Кошель, поэтесса И. В. Ковалёва,поэт и журналист А. А. Дидуров.
Умер 23 января 1993 года. Кремация состоялась на Донском кладбище, урна с прахом захоронена в колумбарии Новодевичьего кладбища.
Беседа
И вот, как бы рожденный для бесед,
я начал,
и ко мне с полунаклоном
товарищ мой, что непомерно сед,
прислушался с вниманьем благосклонным…
Когда согнется старчески спина,
ты на судьбу печальную не сетуй,—
потерянное возместишь сполна
одною лишь степенною беседой…
По парку мы проходим вдоль реки,
беседуя,
под дальний звон трамвая,
на палки опираясь, старики,
листву, ту, что опала, ковыряя…
1972
Моя любимая стирала
Моя любимая стирала.
Ходили плечи у нее.
Худые руки простирала,
Сырое вешая белье.
Искала крохотный обмылок,
А он был у нее в руках.
Как жалок был ее затылок
В смешных и нежных завитках!
Моя любимая стирала.
Чтоб пеной лба не замарать,
Неловко, локтем, убирала
На лоб спустившуюся прядь.
То плечи опустив,
родная,
Смотрела в забытьи в окно,
То пела тоненько, не зная,
Что я слежу за ней давно.
Заката древние красоты
Стояли в глубине окна.
От мыла, щелока и соды
В досаде щурилась она.
Прекрасней нет на целом свете,—
Все города пройди подряд!—
Чем руки худенькие эти,
Чем грустный, грустный этот взгляд.
1957
Истина
Вдруг захотелось правды мне,
как кислого — больному.
Так путника в чужой стране
вдруг да потянет к дому.
Казалось бы: на что она?
А мне — хоть мало проку!—
как пить в болотце из «окна»,
раздвинувши осоку.
Как мел, наскобленный в горсти
со стенки! Ведь, бывало,
ее, как извести в кости,
мне часто не хватало.
Что мне она? И что я ей?
Какая в ней пожива?
А правда мне всего милей
одним: она не лжива.
Как мясо пес, рывок — и съем!
Я жду со ртом разъятым,
еще не зная, будет чем:
лекарством или ядом.
1964-1972
Ложь
Об истине и не мечтая,
я жил среди родни, и сплошь
вокруг меня была простая,
но разъедающая ложь.
Со смаком врали, врали сладко.
Кто просто лгал, а кто втройне…
словно смутный сон, догадка
тоскливо брезжила во мне.
Я робок был, и слаб, и молод,
я брел ночами сквозь туман,-
весь в башнях, шпилях, трубах город
был как чудовищный обман.
Я брел в ботинках неуклюжих,
брел, сам с собою говоря…
И лживо отражалась в лужах
насквозь фальшивая заря.
1972
Работа
Я на кручу пудовые шпалы таскал.
Я был молод и тонок —
мне крепко досталось!
Но лишь пот в три ручья да надсадный
оскал
На подъеме крутом выдавали усталость.
Налегая всем телом, я глину копал,
Я кидал эту глину лопатой совковой.
Я под вечер с лица потемнел и опал.
Землекоп из меня мог бы выйти толковый.
Я был выделен в баню для носки воды
В группе старых бойцов, работящих
и дюжих.
Мы таскали три дня.
На ладонях следы
Целый год сохранялись от ведерных дужек.
Я поленья с размаху колол колуном.
Я для кухни колол и колол для котельной.
Только мышцы ходили мои ходуном
Под намокшей и жесткой рубахой
нательной.
Я был юным тогда.
Был задор, был запал.
Только к ночи, намаявшись, словно убитый,
Я на нарах, лица не умыв, засыпал,
На кулак навалившись щекою небритой.
1955
* * *
Я не помню его.
Я не видел его
В московской квартире,
Как он пытался поймать подтяжку
На спине, чтобы прикрепить ее
Сзади на брюках.
Я не помню его и в карантине,
Как стоял он голым в очереди
За горстью жидкого дегтярного мыла.
Я не помню его даже
В момент позора,
Когда он забыл слово «антабка»
И молчал, потупясь,
Под морозным взглядом старшины.
Я даже не помню,
Как страшно он закричал.
Я только помню два его глаза,
Смотрящих из полуопущенных век,
Когда я держал в руках
Культи его ног,
Чтобы они не бились о доски
В тряском кузове полуторатонки.
1962
Минута
Это ясно, что глядеть не надо
с улицы в окно: что там в дому?
Станет от назойливого взгляда
вдруг не по себе кое-кому…
Ссорятся ль супруги?
Плачут дети ль?
Муж, осев, смертельно занемог?..
Невзначай окажешься свидетель
вдруг такого, что и не дай бог!
В чрево приарбатского уюта
вломишься случайно напролом.
…Или вдруг счастливая минута:
вся семья пирует за столом!
1972
ПАМЯТИ Е. ВИНОКУРОВА
Винокуров веские стихи
Созидал – детальны и красивы.
Что ж им нет сегодня перспективы?
Или мы, объевшись чепухи,
Разучились понимать стихи?
Крупные слова всегда весомы.
Не-читать – как умножать грехи,
А грехами мы опять ведомы…
Александр Балтин
Поэзия @ ЖУРНАЛ ЛИТЕРАТУРНОЙ КРИТИКИ И СЛОВЕСНОСТИ, №5 (май) 2013 г.