Наталия Закирова-Гущина (Глазов, Удмуртия)
Собачьи жития
(кинологические страсти)
Пусть мысль будет одна,
но всегда о жизненно важном
И. Айвазовский
«В его жизнь вмешался человек и все переменилось…»
Ю.Казаков
Собак мы больше никогда не заводили…
А.Углицких
Образы Мосек и Жужуток, Каштанок-Музгарок в салонах русской беллетристики 19 века уступили место Шарикам, Мухтарам и Бимам на страницах и экранах века минувшего. Собаки разных пород и возрастов, профессий и характеров окружают нас повсеместно и в будни, и в праздники, и в мире, и в войне, в реальности, и в виртуальности.
У нас отношение к собакам, как к детям-сиротам и к цыганам обсуждается с постоянной периодичностью и отражает степень нашей гуманности, толерантности, толсто- или тонко-кожести на «сегодняшний момент». Случаи «укушенности», а то и гибели от «рук» четвероногих не только прохожих, но даже самих собаководов, не подозревавших о маньячных замашках своих домашних любимцев-монстриков, своры небезобидных бомжующих псов, дополняющих людские стаи голодной нищеты, красноречиво подтверждающие мило, по-никитински, звучащее «Собака бывает кусачей, только от жизни собачей» и подчеркивающее «Только от жизни, от жизни собачей — собака бывает кусачей» – это реалии современности…
Так сейчас, например, наличие у человека собаки («особаченность») стало не только отражением его добросердечности к братьям нашим меньшим, натуралистических интересов, не только показателем охотничьих пристрастий, но часто символом социального статуса (Почем нынче борзые щенки, если еще при Гоголе ими брали взятки, можно себе представить?), избавления от одиночества в век разобщенности и бездетности (Надо же, чтобы кто-то ждал дома и о ком-то заботиться, прогулки с охраной, опять же, полезны для здоровья), средством наживы (доходной бизнес-отраслью) и способом охраны нажитого и родных и близких от ужасов, которые подстерегают нас повсеместно. Есть даже гламурные собачки-вещи — атрибуты моды звездных див. Собаки-сыщики, наркоконтролеры-едва ли не самая востребованная профессия. Есть уже и гостиницы и парикмахерские салоны для четвероногих, им делают маникюр и педикюр… А что, каждая собака знает, что еще классик провозгласил: «Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей» (не только своих, разумеется).
«Собаки бывают разные, как и люди…»-справедливое замечание шестидесятника Юрия Казакова в рассказе « Арктур-гончий пес».
«Родился он, как и все щенки слепым… У него тоже открылись глаза, но ему не суждено было видеть свет. Он был слепым». История незрячего пса-беспризорника, «усыновленного» и обласканного доктором-провинциалом рассказана его постояльцем — писателем и охотником. «Он так и остался бы домашним псом, если бы не счастливый случай»,— запишет он в своих бумагах. Рассказчик открыл для пса неведомый ему дотоле мир, взяв его на прогулку: «Лес ошеломил Арктура». Звуки, запахи, непредсказуемые новые осязательные ощущения напугали растерявшееся перед незнакомым бытием животное. Но природа и гены взяли свое: он стал самостоятельно ходить по лесам и даже имитировать охоту: гнал живность да так, что хозяину пришлось буквально отбиваться от массы истых охотников — потенциальных покупателей пса. «Непродажная собака!»- твердил он раздраженно самым назойливым из них и очень жалел, что сам лишен охотничьего рефлекса, не приобрел его за свою длинную жизнь, что не может разделить со своим питомцем его природную потребность-страсть.
Читатель, конечно, догадался, что добром это все не кончилось, что собачья жизнь завершится нелепо и обязательно трагически. («Собаке-собачья смерть…») Ушел и не вернулся наш герой, и лишь два года спустя рассказчик, вновь поселившийся у доктора, на лесной тропе обнаружил останки с ошейником Арктура и реконструировал сцену его гибели. Несчастный случай: напоролся наш «охотничек» в пылу азартного гона на голую сухую палку — еловый обломок, оборвавший жизнь «звезды», ставший отметиной его последнего пристанища. Естественность такого поворота событий обозначена в тексте так: «Он, конечно, погиб. Мало ли, где можно найти свою смерть». А финальные рассуждения об имени пса: «У охотников есть странная любовь к звучным именам — Венеры, Фебы, Нероны…» Герой казаковской истории оправдывал имя немеркнущей голубой звезды – Арктур. Поэтизация полноценности жизни в единении существа (даже с ограниченными возможностями ) природой, ее зовом – суть рассказа.
По существу об этом же – об ограничении возможностей наших четвероногих братьев, замурованных в городских квартирах, увенчанных намордниками, запрограммированных на операции для поддержания породного статуса, болеющих от гиподинамии, выгуливаемых на поводке между машинами во дворах, где «домком — друг человека»-словом о свободе и независимости зверья нашего от природы и естественности… рассказ А.Углицких «Шельга» («Наша улица», №7, 2007)
Эта урбанистическая сага о четвероногой москвичке Шельге (производное от «шельмы») без интеллектуальных очков. Все в ней прозаично, по-бытовому, просто и даже документально (столичные маршруты и точные адреса, словарная статья, события у Белого дома 1993 г.). За маской голой конкретики фактов с иронически-скептическим макияжем проявляется истинное лицо экс-собачатника. Чисты и прозрачны мысли и эмоции спутника Шельги от начала рассказа (замысла владеть собакой, как все, выбора породы, клички, проблем с кормешкой, лечением и прочими специфическими псоведческими тонкостями), до его гибэдэдэшного анти «хэппи энда» (осиновым колом для Шельги стала автомашина «Лада»).
Искренность раскаяния рефлектирующего повествователя, уже пережившего горечь утраты, улегшейся со временем, но так и не дающей покоя, передается и лично незнакомому с героями читателю. Смена эмоционального нерва подкрадывается неожиданно, она состоит из переходов от шутливо-остроумного к покаянно-исповедально-вселенско-горестному отчаянию оттого, что обстоятельства могут быть сильнее нас, что мы ответственны за тех, кого приручили, за их жизнь, да и за смерть – тоже.
«Шельга умирала мучительно долго, Она отказывалась от еды, не мочилась. Только пила понемногу. И нос у нее был горячим и сухим. Она лежала на подстилке и смотрела на нас без осуждения. Как бы спрашивая – ну, что, хозяева, мать вашу, что вы решили?»
Начавшийся рекламным обоснованием выгоды приобретения живого товара в виде ризеншнауцерихи (в натуре в количестве 1 штуки по сходной цене), рассказ заканчивается медицинскими рекомендациями о том, как, не доверяясь собачьим «усыпальницам», облегчить переход собачьей души в мир иной, хотя, конечно, все это может сделать только опытный медик.
«В его жизнь вмешался человек и все переменилось…» Водитель «Летучего голландца», сбивший животное, даже не остановился, а обезумевший хозяин, едва не ставший зэком, до сих пор не находит себе места на земле. Человек-то он ответственный, добрый и заботливый, совестливый и порядочный, облегчивший сбитой на его глазах машиной псине мучения и похоронивший ее по-людски.
Вот и лежат теперь они — Арктур в лесу под елью, а Шельга — в лесопарке под дубом и, все мы, конечно, согласны с тем «что не только людям нужны умные собаки, но еще и собакам иногда необходимы умные хозяева…»
Нет, я уж точно никогда не заведу собаку…