Григорий ГЛАДКОВ (Москва): «ПЛАСТИЛИНОВЫХ ВОРОН» МАСТЕР
Он внезапно появляется за кулисами Центрального дома литераторов. Тут же переодевается, достает из потертого футляра гитару. Затем, быстро поздоровавшись и надев знаменитую шляпу, обхваченную пестрой косынкой, спешит на сцену – там в разгаре детское представление. Минут через 20 возвращается, за кулисами его уже поджидают из Ассоциации фармакологов — подписать письмо в защиту нефальсифицированных лекарственных препаратов. Ну, кажется, все: есть полчаса для разговора. А Григорий ГЛАДКОВ – собеседник не из скучных. И коль скоро он обожаем ребятней, начнем с нежного возраста.
— Григорий Васильевич, ваши первые детские впечатления, в том числе от врачей?
— Благодаря маме Софье Тихоновне рос в атмосфере детских утренников, новогодних елок. В Брянске – а туда родители «бежали» из Хабаровска почти сразу после моего рождения, поскольку «холодным летом» 1953 года Берия выпустил из тамошних тюрем массу преступников, — мама работала вначале старшей медсестрой в яслях, потом долгие годы заведовала детсадом. С маленького возраста знал много песен, стихов, позже сам стал подбирать к текстам музыку. Будучи уже учеником музыкальной школы, нередко заменял баяниста у мамы на работе, который, помню, любил запевать через букву «и». Но поскольку я не все песни знал, какие-то фрагменты сочинял на ходу.
Ну, а первое впечатление от врачей, к сожалению, негативное. Несмотря даже на то, что мама медработник. Но это связано с недоработкой воспитателей, которые часто пугают детей уколами. Хотя, вроде бы, чего укола бояться — как комариный укус. Это же не зубы лечить.
И все-таки самое сильное детское впечатление – испугался гимна Советского Союза: родители забыли на ночь выключить радио, и с утра меня разбудила эта музыка… Испуг был страшный.
— Не потому ли, став музыкантом, вы предпочли другой музыкальный жанр?
— Я с детства по собственной воле играл на гитаре — баян, скорее, был по принуждению. Затем все студенческие годы, а учился я в институте транспортного машиностроения — БИТМ, который расшифровывал как Брянский институт театра и музыки, — так вот, все студенчество пропел-проиграл, создавая какие-то ансамбли. Последний назывался ансамблем акустической музыки «Баллада». А еще у меня был друг — композитор Юрий Формин, и мы с ним всю жизнь играли в Леннона (им был я) и Маккартни. Поэтому перепел всего «Битлз», сам сочинял песни.
Потом по распределению попал в Ленинград и… опять стал учиться. Окончил музыкальное джазовое училище, институт культуры. Занимался в театре-клубе «Суббота» под руководством доктора искусствоведения Юрия Смирнова-Несвицкого. Зритель там был участником действия: в него бросали стулья, «поджигали», обливали водой, давали играть на гитаре в спектаклях, наделяли кличками — «Шустрик», «Мямлик», — короче, максимально активизировали, что я на сегодняшних своих выступлениях тоже часто использую.
В Питере сложился мой стиль, там я написал музыку к мультфильмам – «Пластилиновая ворона», «Падал прошлогодний снег». Кстати, «Пластилиновая ворона» была моей первой профессиональной работой — киевские режиссеры-мультипликаторы А. Татарский и И. Ковалев попросили написать песню после того, как в Коктебеле на пляже услышали мои композиции. Сразу оговорюсь: стихи там не мои, я их вообще пишу реже, чем музыку, к тому же, они всегда получаются смешные. И уж если вспоминать авторские песни, наибольшее признание выпало на «Старый двор» – помимо фильма, выпущена еще и пластинка, «В коробке с карандашами», «Мистер жук», «Тролли», «Песня эскимосского барда». В последней есть такие строчки:
«По северу ехал один эскимос
На нартах веселую песенку вез.
Собаки хрипели, трясли языком,
Веселый барбос был у них вожаком.
А сам эскимос, несмотря на мороз,
На нартах веселую песенку вез…»
И мне северяне придумали другой припев:
«А сам эскимос, несмотря на понос,
Пародонтоз, сколиоз, бруцеллез,
Невроз, поллиноз, атеросклероз…
— далее перечисляются все мыслимые и немыслимые недуги — …веселую песенку вез».
— С чего началось ваше увлечение бардовской песней?
— Учась в институте, естественно, сталкивался с песнями бардов, слушал кассеты. Больше всего нравился С. Никитин – у него настоящая музыка, уникальное гармоническое мышление. Сейчас мне очень приятно общаться, выступать вместе с известными бардами – в юности это были какие-то недосягаемые люди. И когда стал жить в Ленинграде, конечно, окунулся в эту среду – Юрий Кукин, Евгений Клячкин. С Кукиным судьба свела особо, мы выступали вместе в одном концерте.
В советское время Ленконцерт делал план именно на бардах. Мы стоили дешево — не то, что ВИА, где в каждом коллективе по 20 человек, включая костюмеров, звукорежиссеров, — а собирали полные залы. Первая ставка за выступление у меня была 6,5 рублей «грязными» – еще вычитали. Потом сразу дали 11 руб. и свое отделение. Это была огромная победа, ведь в те годы ставки повышались по армейскому принципу – за выслугу лет. Но худрук Ленконцерта «пробил» мне и другим бардам больше, заявив дирекции, что у них масса ВИА, которым надо покупать аппаратуру, костюмы – а эти со своими гитарами, костюмами, но главное – в своих БОТИНКАХ! И полные залы.
Так вот, выступали две пары: я — Ю. Кукин и Е. Клячкин — А. Дольский. Они-то, трое, известные, а у меня еще «Пластилиновой вороны» не было. Но все же выдержал сложный конкурс авторитетов. Поначалу Кукин говорил: «Я маститый, а ты начинающий. Я буду петь в первом отделении, а ты во втором». — «Почему, Юрий Алексеевич?» — роптал я. — «Я быстрей домой уеду».
Поскольку план делали, нам давали самые большие залы, а вскоре и сразу два: отыграв отделение, Кукин мчался на второе в ДК 1-й пятилетки, я – в ДК им. Дзержинского, а по дороге махали друг другу ручкой из… «Икаруса». Да-да: нам каждому выдавали по «Икарусу» – для советской системы было легче нанять огромный автобус, чем «Жигули». Когда однажды приехали американцы и я их на этом «Икарусе» провез на второе отделение, они сказали: «О! Известный артист, раз целый автобус дают».
— Когда появилась ваша знаменитая шляпа?
— После увлечения кантри-музыкой — такой романтический образ. Переехав из Ленинграда в Москву, сразу познакомился с ансамблем «Кукуруза»: меня всегда тянуло к экологической музыке, свежему воздуху, чистой воде. На всех концертах пропагандирую фермерскую жизнь — нашу колхозно-совхозно-крестьянскую. Ведь «деревня» — от слова «дерево»: там есть особое тепло, можно иметь много животных. Сам при каждой свободной минуте стремлюсь за город.
— Кто на вас оказал наибольшее влияние в музыке?
— Пожалуй, «Битлз». В моих песнях много цитат из «Битлз», и это естественно: я вырос на их музыке. У них очень простая, но яркая, гениальная и запоминающаяся мелодия. А сложность их не от музыки — это огромная надстройка из того, что в тексте: театр, юмор, парадоксы. И мне хотелось разгадать этот секрет, чтобы мои песни были по своей сути такими же. Ну, та же «Ворона» – праздник здорового абсурда. Кстати, и там есть цитата из «Битлз», которую заметили все, кроме… цензоров от музыки. Словом, вольно или невольно я построил свое образование по модели любимого ансамбля, а значит, не мог не увлечься театром: хотелось выйти одному на сцену, и чтобы целый зал смеялся.
Сейчас могу владеть любым залом: мой зритель всегда – участник действа, и мы все вместе придумываем представление. Самые лучшие концерты – семейные. У меня несколько программ, одна называется «Топ-шлеп-кантри-поп-хлоп-шоу — А может быть, ворона» Причем «поп» – не музыкальный жанр, который ненавижу, а часть тела – можно так же на голове ходить. Потом понял, что нужно создать программу, полностью посвященную животным. Так появилось «Гав-мяу-хрю-ку-ка-реку-ревю — День открытых зверей». А поскольку аудитория моя в основном детская и ребятишки часто приходят с красивыми игрушками зверей, зрелище получается необыкновенное. Но это уже не шоу — зверей жалко, больше плакать хочется. Третья программа – «Веселая детскотека», где я в роли ди-джея, а дети с родителями танцуют.
— В декабре минувшего года вы получили награду фонда Ролана Быкова с формулировкой: «За верность детской теме»…
— Было очень приятно, тем более что со мной наградили С. Михалкова, З Церетели, М. Пуговкина, О. Табакова. Я действительно с 1991 года перестал выступать перед взрослыми — мне стало противно на них смотреть: пришли реформы, которых так долго ждали, и оказалось, что у нас — страна нытиков. То здоровые мужики плачут, что им Ельцин не платит — а сами где? То опять горюют по советской власти… Из взрослых уважаю лишь тех, кто с детьми приходит на мои концерты. И тех, кто спасает бездомных животных. Впрочем, не хочу никого обижать.
— А почему к вам обратилась Ассоциация фармакологов?
— Чтобы в аптеках были настоящие лекарства, а не подделка. Почему ко мне обратились? Я тоже жертва пиратства, которое проникло во все споры нашей жизни. Невозможно выпустить ни одну кассету, лазерный диск – тут же подделывают. И с лекарствами то же самое – люди не верят. А если не веришь, как же вылечиться? И только государство может с этим разобраться. Но пока никакого движения вперед. Такой вот комсомольский принцип – не работая, получить.
— Как Вы считаете: музыка, поэзия — лечат?
— Конечно. Гитара, я уверен, лечит. Выступая в школах перед тинейджерами, всем говорю, что тот, кто играет на гитаре, никогда в жизни не закончит самоубийством. Гитара помогает спастись от депрессии. Я помню себя в этом трудном возрасте: сидишь в комнате, обливаешься слезами от неудачной любви, унижения, при этом поешь что-то, перебирая струны, – и вылечиваешься. Стресс снимается.
— Вы все время в хорошей форме. Что, по-вашему, здоровый образ жизни?
— Главное – правильно питаться, не переедать. По возможности быть вегетарианцем. Ну, представьте: читать детям стихи о животных, а потом есть их же мясо… Я почти не скоромничаю, и не тянет — только если какой-то общий стол. И в тоже время надо научиться не поддаваться моде, а слушать свой организм: хочется есть ночью – ешь, не желаешь утром – не ешь. Молочные продукты нужны.
Потом, обязательно высыпаться. Меня сон спасает. Когда тяжело, особенно выручает короткий сон – на 5-10 минут: сесть, закрыть глаза и отключиться. Сам научился. Ни кофе, ни сигареты так не помогают. Я вообще почти не курю, лишь изредка — в компании. У меня хорошая наследственность: по отцу и матери никто не имел пристрастия к табаку. Я даже песню-лекцию сочинил о вреде курения:
«Ты открой журнал «Здоровье»
И задумайся всерьез –
До чего ж вредит здоровью
Дым проклятых папирос!
Никотином ежечасно
Дышат тысячи людей,
А ведь даже грамм опасен —
Вспомни бедных лошадей!»
Когда ко мне приходят друзья и, желая покурить, выходят на балкон, их там ожидает эта песенка, доносящаяся из встроенного динамика. Она длится около 5 минут – как раз на одну сигарету, которая уже не в кайф.
— Есть ли у вас еще песни на «медицинскую» тему?
— Есть, и немало. Скажем, песня «Добрый врач» на стихи В. Титова:
«Добрый врач, усталый врач,
Чуть услышит детский плач,
В полдень или в полночь
Поспешит на помощь
По дороге, по реке,
По таежным тропам
С чемоданчиком в руке
И с фонендоскопом.
И его не устрашит
Ни мороз, ни тряска –
Он и в космос полетит
Делать перевязку,
Потому что он готов
Биться за здоровье.
Если надо, он готов
Поделиться кровью».
А еще публике очень нравится песня «Микроб» (стихи с английского перевел Г. Кружков):
«Микроб – ужасно вредное животное,
Коварное, а главное – щекотное.
Такое вот животное в живот
Залезет — и спокойно там живет…»
Я всегда говорю детям: микробы бывают от грязных рук и оттого, что холодной водой не обливаешься. Сам принимаю водные процедуры каждый день утром и днем — если не обольюсь, плохо себя чувствую. Стараюсь бегать и гулять в своем парке Покровское-Стрешнево. Люблю в футбол играть – есть даже своя команда из друзей-артистов. Спорту надо бы уделять больше внимания, но такая у меня беспорядочная профессия – завишу от звонка, договора и всегда горит: то ли это часть национального характера, то ли такая рыночная система. Когда ехал в Америку, то за год знал расписание гастролей на каждый день.
— Как американские дети, не зная русского, воспринимали ваши песни?
— Слушали с удовольствием. Детская публика везде одинаковая – взрослая разная. К тому же там хитро сделали: в программках все песни напечатали наполовину по-русски, а наполовину по-английски. Надо сказать, что сейчас американские дети учат несколько языков сразу, просто сдвинуты на этом. А по оценке журнала «Тайм», русский входит в пятерку наиболее изучаемых. Вообще я был поражен тому, какое внимание в США уделяется семье. У них все семейное – одежда, больницы, музыка, кино. Государство на это тратит большие деньги. Ну, а я в результате поездки даже стал почетным жителем двух городов.
— Трудно ли вести «Спокойной ночи, малыши» после таких детских любимцев, как тетя Валя, дядя Володя?
— В принципе несложно. Возможно, потому, что помню о тех, кто вел передачу до меня — любая традиция должна продолжаться. Я против того, чтобы новое поколение ломало все, сделанное предыдущим. Революции ни к чему хорошему не приводят, и 1917-й год это подтверждает. Вести передачу даже легко, потому что окружают замечательные актеры: Хрюша – Наталья Державина, Степашка – Наталья Голубенцева, Филя – Сергей Григорьев, Каркуша – Галина Марченко, режиссер Наталья Сеткова. Теперь в техническом плане все продумано, есть специальные скамеечки для артистов. А меня, кстати, сильно выручает шляпа — в ней я сразу похож на сказочника. А без шляпы ты уже кто угодно, человек любой профессии – и депутат, и милиционер на отдыхе.
— Ну а как Вы относитесь к людям в «белых халатах»?
— Очень хорошо. У меня немало друзей среди врачей. Например, Евгений Теодорович Лильин, создавший уникальный реабилитационный центр для детей-инвалидов в Горках Ленинских. Я был свидетелем, как он восстанавливал брошенное здание, где даже стекол не было. А теперь туда везут детей со всей России.
Или главный врач больницы «Атоммаша» Олег Сергеевич Цека, который обратился ко мне за помощью создать кабинет музыкотерапии для реабилитации больных. Я же предложил ему ноу-хау: пусть в палатах, коридорах звучит божественная музыка природы – шелест листвы, пение птиц, шум ветра. Вместо серых и неприятных шарканья подошв, звяканья ведер, инструментария, гудения машинных клаксонов. И он горячо поддержал эту идею. Кстати, недавно тамошние врачи написали слова для гимна своей больницы. А меня попросили сочинить музыку. Так что от гимна мне не все-таки не уйти.
Вообще у меня есть свой список профессий, где на первом месте — учителя и врачи, а на последнем — политики. Хотя последние, увы, поставили себя в обществе как попса. У нас в музыке огромное количество жанров – классика, кантри, музыка народов мира, но на первом месте почему-то попса. И политики на самом деле должны быть на последнем месте, даже пропустив вперед официантов: мы их выбираем для того, чтобы они нас обслуживали. И настоящий политик на это не обидится: он во власть идет не чтобы воровать и делать себе состояние – он все это оставляет для борьбы за народное счастье. Своего рода Робины Гуды, только вместо лука – цивилизованные методы борьбы. И уж тем более незачем ему светиться во всех СМИ.
А вот перед настоящими врачами, как и медсестрами, педагогами, руководителями кружков, библиотекарями, тренерами, я преклоняюсь. Это люди, которые не предали свою профессию. И их пример очень важен для детей — люди работают. Если разобраться, они герои, на них наша Россия и держится. Низкий поклон всем, кто нас лечит и следит за нашим здоровьем. Конечно, материально они обделены, но, уверен, Господь им воздаст.
Беседовали Валерия и Вячеслав СВАЛЬНОВЫ