ЭЛЯ КОШМАН (Москва)
КОГДА НАСТИГАЕТ ВЕТЕР
стихи 2002-2005
* * *
Сколько воли осталось ещё в тебе?
Сколько надо свинца или строчек впрок?
Улыбайся, братишка,
не забывай
нажимать с улыбкою на курок.
Сколько боли ещё.
Сколько ещё живых.
Сколько ждать любви на зиндана дне?
Ты успеешь сделать столько отверстий в виске,
сколько ласки осталось у этих дней.
Помолись в пустоту –
что же нам ещё?
Умереть, превратившись самим в любовь.
Говорю: обо мне уже не жалей,
потому что моя на асфальте кровь
* * *
Ни о чём сожалеть я не буду, когда
на бомбоубежище придёт весна.
Ни о чём вспоминать.
Плакать глазами, которых нет,
ни о ком. Я забуду, как чувствуют боль.
Просто снег растопило, и кто-то родился в том доме,
где пелёнки висят на раскрытом балконе.
Просто лужи-ручьи под ногами чужими:
детскими, взрослыми, не моими.
Улыбаться звенящей капели – не буду
лицом, которого нет.
Из-под талого снега цветы доставать:
жёлтые, жёлтые. Первые. Я не буду.
Звать никого я не буду, когда
на бомбоубежище придёт весна.
Покупать на углу эскимо, простужаться,
гореть в лихорадке, слова говорить, говорить,
птиц озябших кормить,
рисовать на асфальте – смешить
беззаботных детей.
Никого я не буду спасать, обрывать пустоту проводов,
расстёгивать платье не буду
для любви.
Это “Здравствуй!” – не мне. Остаюсь за чертой, в тишине.
Я не буду
из глины лепить темноту,
тени снов отпущу. Это просто – не быть.
Не жалеть, не любить, не хотеть
пить. Губами, которых нет.
Это весело – всех отпустить,
на волю всё отпустить,
что считалось тобой. Когда
на бомбоубежище снова придёт весна
* * *
– Розмарин, розмарин…
– Не придумывай, это репейник.
– Гиацинты, агавы, старинные пальмы…
– Крапива.
– Аромат эвкалипта и моря, и йода…
– и хлорки.
– Возле дома осыпались наземь созревшие вишни,
блики солнца продеты в отверстия между листвою.
Этот сад,
этот парк,
я осталась сидеть на скамейке
лет…не помню, давно.
–Фантазируешь. Глупости, право.
Этот сад на больничной стене нарисован,
на больничном белье. Пей какао, лекарства по схеме.
– Этот сад, этот парк,
я осталась там ждать навсегда.
* * *
Просто слушать хочу,
слушать и слушать тебя,
долго-долго голос твой
чтобы устать.
Лечь в траву, небом накрыв лицо,
слушать тебя, как ветер, слушать тебя.
Эти слова – ветер – твои слова.
Горной реки гул, разговор и смех.
Даже когда стану совсем землёй,
ты оставайся – голосом надо мной.
* * *
Облезлые обезьянки, потрёпанные плюшевые зверушки,
проволочные бабочки, с дрожащими крылышками в пластмассовых изумрудах,
несоединяемые кусочки мозаики, остатки рассыпавшихся игр,
прозрачный ангел с бронзовым “Merry Christmas!”
(Слушай, малышка,…есть место, которое называется – РАЙ.)
Испуганная, с почерневшим лицом – Мария.
(Не пугай её, Эм, пожалуйста, не пугай!)
Алое, стеклянное, в блёстках, сердце.
Так и не нарисованное панно.
Умершее пианино:
большое, лохматое, верное.
(Помнишь, как опускалось такое – на дно?)
Тёмные, как свечи, менуэты,
осколки этюдов педанта Карла,
запутанные нити инвенций Иоганна, и – о – а …
Звуки музыки, сжёванные молью.
Remember me, Remember me!
Наивные,
наши жизни написаны новой болью,
другой любовью!
Добрые (прощайте!) выцветшие обои: гуси-лебеди,
медведь, колобок, лисица.
Хорошо,
хорошо смотреть на них и сходить с ума,
когда дома война, или просто – когда не спится.
Ленточки-верёвочки, бомбончики-кофточки, расхристанные кровати поколения next.
Русалочки-дюймовочки, негры с пистолетами – стремительный из детства
побег, улёт, отъезд.
Слушай, малышка,…есть место, которое называется РАЙ,
и есть место,
которое называется АД…
Ласковая, убаюкивающая, убивающая бедность, я люблю тебя,
потому что привыкла к тебе,
как привыкла к этому бедному Миру, в котором
всё устроено так Совершенно, Целесообразно, Просто.
Слышишь шуршанье: IN GOD WE TRUST, WE TRUST…
Старомодно и глупо любить Anima Nostra.
* * *
когда молишься или когда насмехаешься,
когда одеваешься или когда раздеваешься,
каешься или темнеешь взглядом о нём,
в небо смотришь или с моста в водоём,
когда в руке твоей лезвие или цветы –
двуличная,
когда настоящая ты?
* * *
Г. Дауману
Если вырвется
вдруг,
против воли моей, на измоте:
Всё не так и не так!..
Ваш ценю неизменный ответ:
Расскажите об этом морской, дорогая, пехоте.
* * *
Что же делать, скажи мне, когда настигает ветер,
и бездомные двери скрипят на пустой планете,
и озноб сквозь одежду. Не говори мне: дети…
Я одна запечатана в звёздном холодном склепе.
Провода перерезаны; так и идёшь, не встретив
ни души.
Что же делать, когда настигает вечер?