Эдуард КОНОВАЛОВ (Москва)
СОЛНЦЕВОРОТ
Об авторе: Эдуард Гаврилович Коновалов – поэт, переводчик, историк искусства – родился в 1936 году в Ставропольском крае. Окончил Московский институт иностранных языков. Член Союза писателей России. Автор ряда поэтических сборников («Выбор» (М., 1997), «Разнотравье» (М., 1998), «Листопады» (М., 1999), «Изборник» (М., 2001), «Распутица» (М., 2003), «Годы» (М., 2005).
ОДИН ГОД
Поэма
Пролог
— Скажи-ка, деда, в самом деле
Вам тяжко дался этот год,
Когда на вас узду надели
И в страхе трясся весь народ?
Поднялся дед, глядит на внука.
— И кто ж тебе сию науку,
Когда и как преподает –
Хотя бы вот про этот год?
— Борис Семеныч, наш историк,
Рассказывал нам битый час
Про то, как был ваш жребий горек,
Как все исправилось сейчас.
— Скажи, с какими из событий,
Которыми богат был год,
Вас познакомил ваш учитель?
Лукаво смотрит внук. – Ну вот,
Меня ты, деда, не поймаешь:
Ничем другим не славен он.
Дед, помрачнев, замолк. – А знаешь,
Распалась, видно, связь времен.
И долгом я своим считаю
Тебе, невинная душа,
Поведать то, что помню, знаю,
И против правды не греша.
- Юбилей Пушкина
Год начался с большого юбилея –
Должно быть, он ему и задал тон.
Я помню, как, от радости хмелея,
Листал поэта юбилейный том.
И я, мальчишка (не сгущаю краски),
Значительно начитаннее стал.
Ведь в этом томе я не только сказки –
И «Гавриилиаду» прочитал.
Я помню, как любовно, величаво –
И это был не праздничный елей –
Справляла в этот год моя держава
Великого поэта юбилей.
И пионер, и ветхая старушка –
В стране теперь читателей не счесть! —
Вдруг ощутили, как им близок Пушкин,
Сколь дорога им всем поэта честь.
И этим стали все друг другу ближе,
Всем так хотелось гения спасти…
И боль мою до самого Парижа
Хотелось мне, мальчишке, донести.
- Итоги пятилетки
В апреле все узнали из газет:
Завершена вторая пятилетка.
Построено немало за пять лет,
Но ты возьми особо на заметку:
Запущены заводы на Урале;
А нефтяными донорами стали
Теперь Башкирия и Казахстан,
Как то и предусматривал сей план;
Кузбасс, чей кокс гореть умеет жарко,
Теперь стал всесоюзной кочегаркой;
И введена в столице нашей в строй
Столь ожидаемая линия метро.
Замечу: не сыскать на свете краше
Другой подземки, чем подземка наша.
Построена, тогда писали, база
Социализма. Знаешь, я вполне
Уверен, что за сим стоит не фраза:
Построена была в те годы база
Победы нашей в будущей войне.
Ведь ЧТЗ, что выпускает трактор,
В войну способен выдать танк. Вот так-то.
3.Красный флаг над полюсом
Людей манили Арктика и полюс.
Соперничало сразу много стран,
Уже давно всерьез обеспокоясь,
Как покорить ледовый океан.
И вот впервые в этот самый год
Сел на коварный, весь в торосах, лед
Звездастый, наш, советский самолет.
И красный флаг над полюсом взвился!
Для смельчаков – а было их четыре –
Сверхдолгий дрейф на льдине начался.
И триста дней радисты в целом мире
Ловили позывные их в эфире.
Следила с неослабным интересом
За подвигом папанинцев страна.
С почтеньем повторяла имена
Героев наших западная пресса.
К вершине мира путь был многотруден.
Идя навстречу вековой мечте,
Здесь оказались все на высоте –
Наука, авиация и люди.
- Всемирная выставка в Париже
Итак, мой друг, с тобой нам по пути,
И я тебя хотел бы провести
По грандиозной выставке всемирной
И показать советский павильон.
В нем не увидишь роскоши ампирной,
Зато как постамент надежен он,
И оценить его возможно вкупе:
Его скульптурная венчает группа
«Рабочий и колхозница». Она
Еще на дальних подступах видна.
Неудивительно – двадцать четыре метра!
Устремлены фигуры ввысь и вдаль.
Атаки даже шквалистого ветра
Им нипочем. Они крепки, как сталь,
Из коей сделаны. Юны, красивы –
Достойный символ молодой России,
Которой в этот юбилейный год
Едва лишь двадцать первый год пойдет.
Не только группой восхищен Париж:
Советский фильм Петрова «Петр I»
Завоевал на выставке приз первый,
Или официально – Главный приз.
Взгляни в нем на созвездие имен:
Черкасов, Жаров, Симонов, Тарханов…
И было бы, наверно, даже странно,
Коль не был бы отмечен призом он.
- Канал им. Москвы – артерия жизни
А что Москва без этого канала?
Тогда смотрели далеко вперед.
Страна уже с тревогой понимала:
Воды в Москве-реке настолько мало,
Что можно перейти реку и вброд
У стен Кремля, и то если народ
Ее до дна не выпьет. И сказала:
Каналу быть! И стройка закипела
(Тогда немедля шло за словом дело).
Водохранилища, плотины, шлюзы,
Три пристани большие, восемь ГЭС…
И со всего Советского Союза
Пошли металл, цемент и щебень, лес.
Здесь вырастали новые таланты –
Механики, прорабы, лаборанты.
Да, были заключенные – и что ж?
Без знаний или без специалистов
Построить ГЭС, плотину или пристань
Считаете реальным? Чушь и ложь.
Так было суждено Москве моей
В один из памятных июльских дней
Стать портом сразу четырех морей.
- Америка рукоплещет
Меж тем страна живет, дерзает, строит,
Доказывая каждый день и час,
Что да, она и впрямь страна героев,
Что тыщи, сотни тысяч их у нас.
Страна моя вставала на крыло,
Все дерзостней осваивая небо.
Хоть космос был тогда почти как небыль,
Но молодежь к нему уже влекло.
Ах, как Америка рукоплескала,
Как восторгалась, не жалея сил,
Когда, над полюсом промчавшись, Чкалов
В Ванкувере посадку совершил!
О нет, не нам на лаврах почивать!
И не успел и месяц миновать,
С московского взлетев аэродрома,
До Калифорнии домчался Громов,
Побив рекорд по дальности опять.
Скажи теперь мне откровенно, парень:
Ну что тут удивительного в том,
Что первым в космос улетел Гагарин,
И очень скоро – вслед за ним Титов?
- Рубиновые звезды
Привычны всем рубиновые звезды
На шпилях башен древнего Кремля.
Струится чуть согретый ими воздух,
Под их сияньем теплится земля.
И звезды эти, кажется, видны
Во всех концах моей большой страны.
А почему нам звезды так привычны?
Я объясню, не тратя лишних слов:
Они в ансамбль вписались гармонично,
Сменив двуглавых, впавших в сон, орлов.
Не враз секретом этим овладели,
Немало было и других идей:
Из самоцветов сделать их хотели,
Но те – увы! — темнели от дождей.
Сварить – счастливо в голову пришло –
Рубиновое прочное стекло.
Затем поколдовали с освещеньем,
Решив при этом ряд задач. И вот
Мог в октябре понаблюдать народ
За монтажом прекрасных звезд-творений.
И засияли звезды над Кремлем…
- Дела культурные
Какая зажигательность и сила!
Однажды убедился в том я сам,
Когда мне счастье как-то привалило
Увидеть Моисеевский ансамбль.
Какая жизнерадостная сказка
Волшебно расцветает на земле,
Танцует ли ансамбль «Молдовеняску»
Или сюиту «День на корабле»!
Непросто вспомнить и назвать те страны,
Где аплодировал ему народ.
Пересекал не раз он океаны…
А создан был в Москве он в этот год.
И более семи десятилетий
(Должно быть, родился он в добрый час)
Он радует и восхищает нас,
Равно как всех поклонников на свете.
Об остальном скажу скороговоркой.
Посмертно (год назад скончался Горький)
Опубликован полный «Клим Самгин».
Домой вернулся Александр Куприн,
Писатель очень даже знаменитый,
Хлебнувший эмиграции досыта.
Упомянуть хотелось бы о том,
Что гений со станичного майдана
Вплотную сел писать последний том
Великого, бессмертного романа.
Отметил Шостакович этот год
Созданием исповедальной Пятой…
О многом должен был поведать тот,
Кто призван правду говорить ребятам.
Эпилог
Рассказ окончен. Внук смущенно
Потупил взор. – Ведь я не знал…
— Скажу тебе определенно:
Тут вовсе не твоя вина.
И заявляю, в корень глядя,
Вина тут многих взрослых дядей.
Борис Семенычу скажи,
Что правду знать хотят ребята.
Его кумир призвал когда-то
Жить благородно, не по лжи,
Хоть сам презрел свои заветы,
Но, видимо, себя простил,
Коль пока жил на свете этом,
Монбланы лжи наворотил.
Пусть твой учитель лучше будет,
Пусть мужество в себе найдет,
Расскажет, чем дышали люди
В тот славный и великий год,
Как был порою путь их труден,
Как подвиги свершал народ.
* * *
История? Да нет такой науки!
Есть факты, что дошли из старины.
Кто власть заполучил однажды в руки,
Решает: эти факты знать должны,
( Поскольку тем, кто у руля, важны),
Другие ж быть должны приглушены,
Полуприкрыты иль отнесены
К сомнительным. Отыщутся лгуны,
Писаки, шарлатаны от науки,
Всегда готовые взять перья в руки
И вымарать деянья старины.
И можно власть понять со стороны:
Случались в старину такие штуки,
Какие напрочь власти не нужны.
* * *
Твои осиротели ордена
И верные их спутницы медали…
Они еще родней мне нынче стали.
В те дальние, седые времена,
Едва минули годы грозовые,
Я их увидел на тебе впервые.
И с той поры все шесть десятков лет
Они с тобою выходили в свет
По красным дням ликующего мая.
Теперь для них – я сердцем понимаю –
Печальные настали времена:
Не выведет никто их на прогулку,
И вечный их причал теперь – шкатулка.
Твои осиротели ордена…
РАЗМИНУЛИСЬ
Друг, до дна выпьем чашу!
Это время – не наше.
Наше к нам не пришло –
Не туда забрело.
Наше время настанет,
Только нас не застанет.
Наше время придет,
Только нас не найдет.
СЛОВО
Не только вначале, о слово! –
Безмерна вовек твоя роль.
Людского общенья основа,
Несешь ты и радость, и боль.
Ты можешь почище снаряда
Убить и развеять все в прах.
Не надо, не надо, не надо
Бросаться словами в сердцах!
А доброе слово скажите –
Друзьям ли, знакомым, родным.
Его при себе не держите,
Оно ведь так нужно другим.
ОДА НЕУДАЧЕ
Не тужи при неудаче,
Не скули, коль сел на мель.
Не достиг чего-то – значит,
Остается в жизни цель.
Жизнь пуста, бездумна, вздорна,
Коль ее не скрасит цель.
Неудача – благотворна!
А удача – яд и хмель!
* * *
Люблю все так же осень, пусть я
Иным стал с некоторых пор.
Я раньше упивался грустью,
Теперь влечет меня мажор.
Две ипостаси мирозданья:
В осенних красках нив и рощ –
Не только горечь увяданья.
Но и бурлящей жизни мощь.
И мы, беря пример с природы,
Не сникнем и не захандрим.
Сказав «Какие наши годы!» –
Возьмем – и чудо сотворим.
* * *
Хвала вам, люди-исполины!
И все ж трикраты славлю я
Не тех, кто покорил вершины
И бросил сверху взгляд орлиный,
Но обитателей долины,
Что дерзко шли на штурм вершины!
Увы! У всех судьба своя.
Я славлю тех, кто не согнулся,
И буду, буду славить всех,
Кто, пусть с удачей разминулся,
И, может быть, не раз ругнулся
И вновь в который раз споткнулся,
Но от вершин не отвернулся –
И верил, верил в свой успех.
ПО РУСИ
Крепко мальчик уснул
над высоким обрывом в Тарусе,
А излука Оки
много лет его сон сторожит.
Пахнет лугом, жнивьем,
пахнет летом, и солнцем, и Русью,
Что на множество верст
аж до самого неба лежит.
Мне милы и луга,
и холмов убегающих цепи,
Хоть влюблен до сих пор
в те края, где родился и рос.
Может, я бы любил
лишь родные полынные степи,
Если б не было здесь
белоствольных и нежных берез.
Будят душу мою
и старинные чудо-усадьбы,
Через речку мосток
и могильная чья-то плита.
Я на храмы смотрю –
и хотелось бы верить и знать бы,
Что не сгинет вовек
величавая их красота.
Русь, Россия моя!
Тебе вороны гибель пророчат.
На тебя саранчи
опустились лихие рои.
Велика и добра,
ты, пожалуй, доверчива очень.
Не от этого ль все
и невзгоды и беды твои?
Да, пожалуй, еще,
Русь моя, слишком ты терпелива,
Хоть отваги тебе,
как и мудрости, не занимать…
Сонно плещет ручей.
Моют ветви в воде его ивы.
Тишина и теплынь.
Благолепие и благодать…
НА РОДИНЕ
Послушать шелест белолистки,
Вдохнуть медвяный запах кашки
И пальцами размять полынь.
И молча поклониться низко
Родным краям. И снять рубашку,
И вдаль уйти в степную синь.
Брести, куда подскажет прихоть,
Без вязких мыслей и без слова,
Всей кожей чувствуя теплынь.
Идти и радоваться тихо
Тому, что вот иду здесь снова,
Что пахнет горечью полынь.
ДОЖДЬ
Всю ночь тихонько капал дождь –
Не лил, не шел, а просто капал…
Казалось, будто кто-то плакал,
Не в силах горе превозмочь.
И так без роздыха всю ночь
Дождь тихо, обреченно капал.
Я слушал перестуки капель,
Не зная, чем ему помочь.
* * *
Пахнет опавшей листвой.
В воздухе тихая звень…
Помню, когда-то с тобой
Шли мы в такой же вот день.
Ах, этот запах годов,
Кровь бередящий настой!
Я вдруг поверить готов,
Что я опять молодой.
Я вдруг поверить хочу,
В то, что судьбою храним,
В то, что мне все по плечу,
В то, что могу быть любим;
Что я не пыль на ветру,
Что я оставлю свой след,
Что даже если умру,
То – через тысячу лет!
Ах, этот запах годов,
Кровь бередящий настой!
Я вдруг поверить готов,
Что я опять молодой.
* * *
Плывем по волнам бытия
Отдельно ты, отдельно я.
Вращает нас водоворот,
Да вот друг к другу не прибьет.
А может быть, резон есть нам
Не доверяться лишь волнам,
Оцепенение стряхнуть,
Навстречу руки протянуть?
Но мысль как молния средь тьмы:
А встречи-то боимся мы!
Есть подтверждение тому,
И даже ясно почему.
Чем брать решенье на себя,
Куда как проще жить скорбя;
Чем с риском затевать борьбу,
Куда как слаще клясть судьбу.
Плывем по волнам бытия
Отдельно ты, отдельно я.
Вращает нас водоворот.
Не первый день. Не первый год.
* * *
Есть что-то в женщине такое,
Что нас ввергает в забытье.
Есть что-то в женщине святое
При всей греховности ее.
Небрежным взглядом одурманит,
Вселит сомнений тайных рой…
Затем внезапно томно глянет –
И ожил ты, и вновь герой.
Рукою вроде ненароком
Вдруг проведет по волосам,
Чтобы коварный длинный локон
На глаз спустился как бы сам;
И чтобы ты, завороженный
Или сраженный наповал,
Смотрел на локон потрясенно
И бессловесно бы кивал.
* * *
Ах, знали б вы, как мне милы и любы
И ваши строгие, тугие губы,
Что мне сейчас о деле говорят,
И ваш живой и напряженный взгляд.
Не сомневаюсь: ваша мысль умна.
Меня же занимает не она.
На губы ваши вновь и вновь гляжу я:
Как сложатся они для поцелуя?
НАШ ЦЕЛОМУДРЕННЫЙ РОМАН
Наш целомудренный роман
На фоне осени грустящей…
Но, как в романе настоящем,
Я от твоей улыбки пьян.
Наш целомудренный роман,
Где юность встретились и зрелость,
Где об руку моя несмелость
И дерзких помыслов дурман.
Наш целомудренный роман
Уйдет в небытие когда-то,
Но сохраню я в сердце свято
Рубцы его незримых ран.
Наш целомудренный роман…
ЗВЕЗДОПАД
Приходит пора звездопада,
Сменяя сполохи зарниц.
Смотрю, как за дремлющим садом
Звезда устремляется вниз.
И вот на глазах моих тает
И меркнет прочерченный след.
Погасла звезда золотая,
Звезды золотой больше нет.
И только осталось желанье,
Которое я загадал.
Исполни его на прощанье,
Ушедшая в вечность звезда!
* * *
Всем суждено покинуть белый свет,
Но не теряют оптимизма люди:
«Пока живу на свете – смерти нет,
А смерть придет – меня уже не будет».
СОЛНЦЕВОРОТ
Всего на минуту
Прибавилось света.
И малость как будто,
Но это примета,
Что с этой минуты
Пошел день на лето.
И сердце согрето
Минутою света.
ПРЕОДОЛЕНИЕ
Внезапно дерзкой мыслью озарен,
Почуял я в себе на миг отвагу.
Начало – трудно, а конец – мудрен…
Я отодвинул в сторону бумагу.
Замысленное мною – это сон,
В котором ты ступить не сможешь шагу.
По силам это разве только магу,
И то лишь, если этот маг влюблен.
Я все ж решаюсь сделать первый шаг.
Конечно же, я далеко не маг,
Но чувствую, как обретаю смелость.
За первым шагом следует второй.
И вот стихов я вижу строгий строй
И чую командирскую умелость.