Олег Копытов (Хабаровск)
БОЛЬШАЯ СИБИРЬ ПРОТИВ МОСКВЫ?
Мысль о том, что современная российская провинция во всех отношениях отдаляется от столицы, причем по вине и даже инициативе Москвы, даже так – брошена Москвой на произвол судьбы, всё первое десятилетие 2000-х гг. , а вот уже и треть 2010-х, звучит в сибирской и дальневосточной публицистике. Громкое высказывание об экономическом и политическом произволе московской элиты по отношению к восточным окраинам, о Москве как «злой мачехе» по отношению к «младшим детям» прозвучала еще раньше, в 1998-м – в книге губернатора (сегодня – бывшего) Хабаровского края Виктора Ишаева «Особый район России» (Хабаровск: Хабаровское книжное издательство ГК РФ по печати, 1998), весьма известной на территориях восточнее Урала, но проигнорированной в Москве. Рационально свои претензии Москве В. Ишаев выражал, например, так: «Сегодня в администрации края, во всех его подразделениях работает примерно тысяча двести человек. В федеральных структурах, расположенных на территории Хабаровского края, – более пятнадцать тысяч… Мы чувствуем и видим все попытки Москвы переподчинить себе наши лесную, рыбную, горнорудную отрасли; перенаправить в свою пользу финансовые потоки, развалить наши банки… Москва готова оставить нам только один подоходный налог. То есть налог, который сегодня по всей стране не собирается…» А эмоционально эти упреки Москве там выражаются, например, так: «Нынешнее чиновное барство в Москве, трусливое, отказывающееся от любой ответственности за происходящее, но в то же время высокомерное и недоступное для большинства смертных, сегодня даже не представляет, что делается на окраинах, как там живут люди…». Одна (предпоследняя, 14-ая) глава книги называется «Москва теряет Россию». И уже тогда прозвучал страшный прогноз: «Не очень люблю прогнозы, тем более мрачные, но я уверен, что все нынешние наши бедствия – лишь преддверие, за которым мы можем погрузиться в омут грозных проблем, связанных с национально-территориальными образованиями на территории России. И если Москва будет и впредь «крепка задним умом», если отношение ее к территориям останется потребительским, а к решению кровоточащих проблем не будут привлечены настоящие специалисты, то Кремль потеряет регионы. Вернее, Россия потеряет себя» (с. 73).
В современной, начала XXI века, публицистике Сибири оппозиция «Сибирь vs Москва» нашла свое концентрированное выражение в тематическом номере журнала «Неизвестная Сибирь» (Неизвестная Сибирь, № 1, январь-февраль 2009. – Новосибирск: Изд. дом «Вояж», 2008). Тема номера – «Все пути ведут в Сибирь» (с легко читаемой из содержания подоплекой: а не в Москву). Уже само название издания дешифруется довольно очевидно: «Сибирь неизвестна, но не самим сибирякам, а столичным (западным) соотечественникам». Примечателен и девиз издания – «журнал о настоящем», по прочтении номера видишь оппозицию – в противовес столичному глянцу, «журналам о ложном».
В содержании номера, в каждой его теме идея повертывается множеством граней – научная Сибирь, культурная, традиционная, целая россыпь вариантов знаменитого сибирского характера, и даже рецепты истинно сибирской ухи…
В ключевом, с тематической точки зрения, материале журнала – Сергей Фуфаев, «Когда Москва станет Сибирью» – сформулированы тезисы противостояния «Сибирь vs Москва», приобретающие форму претензий.
- Сибиряки чувствуют неуверенность власти по отношению к развитию Сибири и реагируют самым естественным образом – уезжают: «Процесс этот, уверен, не остановить ни национальными проектами, ни экономическими программами, ни социальными льготами».
- Еще Чехов заметил «перемену тренда», вектора развития России: с расширения государства на Восток, с романтики первопроходчества: «богатство России Сибирью прирастать будет» — на сжимание в пределы Московского государства, на прагматику «скупого рыцаря». Но если сто лет назад такая тенденция только намечалась, то сегодня «процесс идет вовсю»: «Согласно официальным данным, в Москве и Московской области проживает почти столько же людей, сколько во всем Сибирском федеральном округе: 17 миллионов против 20 соответственно (с учетом Дальнего Востока и Тюменской области с округами за Уралом – около 30 миллионов)… в начале XX века… население Сибири в два с половиной раза превышало население Московской губернии…» (добавлю от себя: на всём Дальнем Востоке, занимающем 40% территории самой большой в мире страны, живет всего 8 миллионов человек (куда меньше, чем в Москве и Подмосковье), 30% из которых – пенсионеры, еще 20% составляют дети и студенты, то есть демографическая ситуация здесь уникальная, с обычными экономическими, социальными и культуростроительными мерками к Дальнему Востоку подходить нельзя. – О.К.).
- Центр не знает и не любит своего главного кормильца и защитника. «…Прорыв Ермака за Урал обернулся для России ее главным конкурентным преимуществом в современной глобальной экономике. Но для огромного количества жителей европейской страны Байкал – понятие гораздо более абстрактное, чем, например, Анталия или Шарм-эш-Шейх. А об острове Русском (близ Владивостока. – О.К.) даже и абстрактного понятия нет».
- «Столичная сакральность», навязываемая самим Центром, – ложь, выгодная ему самому, но губительная для всей России. «Москве и Петербургу (про Питер я бы так не говорил. – О.К.) приписывается чудесная возможность быть теми местами, где только и можно достичь настоящего успеха в бизнесе, искусствах, науках или служебной карьере. Это, конечно же, иллюзия, но наша столицецентричная культура эту иллюзию охотно поддерживает и культивирует, всячески способствуя освобождению российской провинции от людей, которые ей больше всего нужны (последний тезис любой сибиряк и дальневосточник подтвердит собственными примерами: из десяти знакомых мне перспективных 25-30-летних хабаровских журналиста восемь в последние 5-6 лет перебрались в Москву. – О.К.)».
Все это совершенно справедливые оценки, к которым обязательно нужно добавить всё то же плохое знание московскими чиновниками ситуации, экономической, политической и культурной, в регионах Сибири и Дальнего Востока[1].
При развитии любой тенденции стоит смотреть на две вещи: ее количественные сегодняшние проявления и на ее крайнее возможное качество.
Начнем со второго. Умонастроение «Москва плохая», развившись именно на вольнолюбивых пространствах (даже слово «просторы» здесь маловато будет) Сибири и Дальнего Востока, в конечном итоге может привести не к чему иному, как отделению Сибири и Дальнего Востока от России. Со своей столицей, скажем, в Новосибирске. Своей мощной армией, в которой ничего не придется менять, она просто «переназовется» из крупнейших в сегодняшних ВС РФ Сибирского и Дальневосточного военных округов, скажем, в Сибирскую армию. Ну и, конечно, со своей сразу мощной экономикой: сибирские нефть, газ, уголь, электроэнергия; якутские алмазы; дальневосточные золото, лес, рыба. Причем теоретически это может произойти уже завтра.
Может, но не должно́!
Прав был В.И. Ленин, когда говорил, что только тогда идея становится движущей силой, когда завладевает массами… Идея «Москва плохая» владеет умами сибирских и дальневосточных масс, причем давно, всё первое десятилетие 2000-х во всяком случае. Простые примеры. Как только в качестве лектора по современной русской литературе я заговорил о ложном культуроцентризме Москвы в аудитории курсов повышения квалификации учителей-словесников Хабаровского края, не только был без дешифровок термина понят, но укреплен россыпью высказываний из зала. А побывали бы вы на стадионе «Динамо» во Владивостоке в 2008-м году, когда местный «Луч» играл с ЦСКА!.. Но парадоксальность сегодняшней ситуации в том, что идея: «Москва плохая, она заелась, утонула в собственном цинизме, она бросила Дальний Восток и Сибирь на произвол судьбы, ее интересуют только недра, а не люди» – порождает только такой протест, как… переезд сибиряков и дальневосточников на постоянное место жительства в Москву[2]! И утекают лучшие, мозги из Большой Сибири в Москву перетекают!
Прямые призывы к сепаратизму, к созданию отдельных от России (всё же читай – Москвы) Сибирской республики и ДВР в 2000-х годах звучали и звучат, но только очень слабые (и в смысле содержания, и в смысле каналов распространения) и практически только из стана политических радикалов, рассчитывающих на маргинальную аудиторию. Причем впервые они (на новом витке, ситуацию начала XX века и начала 1990-х «оставляем за скобками») в 2000-х гг. прозвучали именно из Москвы. Так, небезызвестный Эдуард Лимонов в ипостаси лидера национал-большевиков в 2003 году заявил: «Если ранее мы выступали против местных сепаратизмов, то отныне будем их поддерживать, и политические, и религиозные» (Лимонов Э. Другая Россия. – М.: Ультра-Культура, 2003). А развернутое обоснование необходимости создания Сибирской республики тогда же, в начале 2000-х гг. выдвинул идеолог НБП Дмитрий Казначеев в статье «Национал-большевики и Сибирская республика. Во главе аргументов стандартная пара: Сибирь большая и самодостаточная, а Москва маленькая и вредная.
Но вот в сегодняшнем широком публицистическом дискурсе Сибири и Дальнего Востока прямых призывов к сепаратизму вы не найдете, за исключением всё тех же единичных высказываний радикалов, распространяемых по очень слабеньким, самиздатовским каналам. Например, в Хабаровске в 2006-м году местным «кровяным» (не путать с «культурными» типа Ф. Разумовского!) националистам (коих в качестве «интеллектуалов» набралось в Хабаровске человека 3-4) удалось издать всего один номер газеты «Националист» в 999 экземпляров (цифра, говорящая о самиздатовском статусе) со стандартным для доморощенных наци призывом «Бей жидов, спасай Россию» и парой наивных статей о возрождении ДВР и отделении Дальнего Востока от Москвы. После чего с мотивом «разжигание межнациональной вражды» газета местными силовиками была закрыта (а один из ее «отцов-основателей», вузовский преподаватель истории… правильно, перебрался на ПМЖ в Москву).
Но стоит обратить внимание на другое. Как только появляется серьезное, взвешенное, с большой долей объективности, широковещательное сибирское или дальневосточное публицистическое высказывание о сегодняшних напряженных отношениях между Большой Сибирью и Москвой, авторам этого высказывания со стороны местной (да и не местной) «сиюминутной» журналистики сразу следует вопрос не «Что делать?», а «Когда отделяться?». Такие вопросы задавались (причем довольно долго) тому же Виктору Ишаеву после выхода книги «Особый район России», такие вопросы задавали сразу по выходу первого номера журнала «Неизвестная Сибирь» его главному редактору Игорю Севергину. Например, в конце января 2009-го новосибирскому публицисту пришлось отвечать на такие вопросы популярной омской газеты «Ореол-экспресс»:
« – В части сибирского общества бродит мысль о необходимости отделения от России, как вам эта перспектива?
– Не дай бог, чтобы встал вопрос о срабатывании этой идеи. Если Сибирь отделится от России, она мгновенно превратится в невесть что, как в это невесть что сейчас превращаются Украина, Грузия и прочие республики. Это же мечта всех недругов России. Думаю, что огромная мировая проблема заключается в том, что утрачиваются представления о чести. Люди врут на каждом шагу. Благо Сибири в её отделении от России – это враньё! Нельзя подходить к истории по-жлобски, мол, давайте отделимся, и заживём, как Эмираты.
– Но о чём прикажете думать жителям, скажем, заброшенного Дальнего Востока?
– Когда и кем заброшенного? У людей короткая память. Забыли девяностые, когда мы стояли на краю геополитической могилы. И если кто-то говорит, что о Сибири и Дальнем Востоке никто в правительстве не думает – это не правда.
– Вы утверждаете, что политика России в отношении Сибири – это совершенно реальная вещь?
– Политика во всём мире происходит на уровне демонстрации, когда нам что-то рассказывают об этой политике. Это один пласт. А есть и другой, который можно назвать «сакральной» политикой, которая извне неизвестна никому, и там совершенно по-другому все шестерёнки работают. Мы пытаемся оценивать процессы, наблюдая то виртуальное пространство, которое нам представляют через СМИ. Все политики играют в эту игру, но в реальности всё происходит иначе».
Однако не все так, как Игорь Севергин (в миру – И. Труфанов), осведомлены о «сакральной» кремлевской политике и так резко высказываются даже против любых упоминаний о сибирско-дальневосточном сепаратизме. В повседневной журналистике Владивостока, Хабаровска, того же Омска и других зауральских городов в 2000-х годах укоренилась стилистика, я бы сказал, «легкого стёба», но постоянного, неизбывного, по поводу Москвы, в любых ее сегодняшних ипостасях: политики, СМИ (прежде всего, конечно, телевидения), ее преувеличенных зарплат (среднестатистический московский журналист или преподаватель при том же количестве и качестве работы имеет жалованье в три-пять раз большее, чем томский или владивостокский), ее «гениальности» в литературе и театре (дальневосточник и сибиряк о первой может судить по аляповатым обложкам «новых романов» от Оксаны Робски до Дмитрия Быкова, коими завалены местные книжные магазины, но которые мало кто читает, хотя бы потому, что они о «чужой», о московской жизни[3], а о втором по наспех сколоченным «гастролям» сильно постаревших «героев-любовников» и бывших примадонн, чьи еще кому-то знакомые лица они на этих «гастролях» в постановках на 3-4 человека и носят). Более всего объектами такой «стилистики антимосковского стёба», конечно, становятся политики. Еще пример. Хабаровская газета «Амурский меридиан» на саммит «Россия – Евросоюз» 21-22 мая 2009 года, прошедший в Хабаровске, моментально огрызнулась соцопросом: по ее данным, четверо из десяти хабаровчан не знают, как зовут тогдашнего президента: называли его то Дмитрием Владимировичем, то вообще Сергеем Медведевым. В «саммитовском» номере газеты в редакционной статье ее претензии были высказаны примерно так: а что нам, хабаровчанам, этот саммит дал? В него было вбухано много денег, а отдачи для дальневосточников ни на копейку. Также газете обидно, как Дмитрий Медведев обосновал проведение встречи на высшем уровне именно в Хабаровске… только экзотикой («Когда были в Ханты-Мансийске, я европейцам сказал, а хотите, поедем подальше?»), а отнюдь не достижениями и историей города, о которых он, по-видимому, совсем мало осведомлен.
Но вот еще один парадокс: при легко читаемом сегодняшнем антимосковском настроении, четко сформулировать свои претензии Москве, а главное сказать, а чего же мы хотим и что нам делать, мало кто в Сибири и на Дальнем Востоке может. В большинстве умов, по нашим наблюдениям, при носящемся в воздухе антимосковском настроении, – разброд и шатания.
Опять же парадоксально, но наиболее взвешенную критику Москвы по ее поведению в отношении Сибири и Дальнего Востока можно услышать… в Москве. На мой взгляд, довольно ясно и перспективно очертил ситуацию (еще в конце 2007) года куратор Секции геополитики Российской Ассоциации политической науки Дмитрий Замятин в интервью АПН «Современное геополитическое положение России: Сибирь и Дальний Восток»
(полный текст можно найти на ленте АПН или по адресу http://www.apn-nn.ru/pub_s/1491.html):
« – Стоит ли оценивать современное геополитическое положение России в отдельном регионе – будь то даже такая огромная территория, как Сибирь и Дальний Восток?
– Безусловно, да. Нет сомнения, в том, что, с одной стороны, Восток или Зауралье России живет какой-то своей жизнью – политической, экономической, социальной. С другой стороны, это регион, который находится в совершенно иных геополитических условиях, нежели Европейская Россия…
– Есть ли какие-либо шансы и надежды у России: укрепиться в Сибири и на Дальнем Востоке в геополитической перспективе, не потерять эти территории – как экономически, так и политически; стать полноценным политическим актором в Тихоокеанском регионе?
– Такие шансы пока есть. Но их необходимо эффективно использовать, причем в самые ближайшие годы. Предпосылки к этому: наличие пока все же целостной социокультурной и цивилизационной российской общности, общий менталитет, навыки социокультурной адаптации. Гораздо хуже обстоит дело с транспортно-экономической связностью. Дело не только в том, что социально-экономические связи Запада и Востока России обслуживаются недостаточным количеством железнодорожных, автомобильных магистралей, авиарейсов. Проблема состоит в слабом понимании российской политической и экономической элитой политического и социального значения увеличения роли данных западно-восточных коммуникаций. Понятно, что их надо всячески стимулировать: за счет льготных транспортных тарифов – как грузовых, так и пассажирских; а также за счет специальных проектов (преимущественно государственных, но важен и общественный, негосударственный вклад) по социокультурному обмену и общению (подчеркнуто мной. – О.К.) (культурные, образовательные, научные, социальные проекты) Кроме того, необходимо избирательно, точечно, предварительно продумав географические аспекты, давать льготы отдельным людям, сообществам, организациям в целях более прочного и надежного обустройства в привлекательных районах и населенных пунктах.
– Стоит ли, опять-таки, говорить здесь о какой-то целенаправленной государственной политике в отношении Зауралья?
– Конечно. Это должна быть стратегическая цель, подразумевающая большие цели, задачи, инвестиции, привлечение людей и бизнес-сообществ.
Главное – не повторять советских ошибок: огромные, часто слабо продуманные капиталовложения с низкой эффективностью и полное огосударствление экономики (что, в общем-то, происходит сейчас, в середине 2009-го, только во много меньших, чем в советскую эпоху, масштабах. – О.К.). Даже в суровых природно-климатических условиях Зауралья роль государства не может и не должна быть всеобъемлющей и давящей все и вся. Иначе будет очередной откат на Запад, даже после возможных первоначальных политических и экономических успехов».
И – несколько абзацев из личного письма владивостокского прозаика Владимира Тыцких автору данной статьи:
«…Москва стала действительно далеко, она ушла в свои тусовки и озабочена исключительно собственными (надо сказать, зачастую весьма сомнительными) потребами. По высочайшему примеру и по малым своим возможностям, остальные культурные центры тоже замкнулись в себе и плохо знают, что творится за пределами их географических границ. Литература стала дискретной, прежнего единого духовного, культурного пространства уже не существует. Между тем, потребность в нем именно теперь стала огромной. Это вопрос не только сохранения великого наследия великой культуры – это один из первейших вопросов сохранения самого народа – носителя этой культуры. Я убежден, что дело обстоит именно так… Противостояние бесперспективно. Нужно искать пути объединения усилий. Первое здесь – осознание происходящего. Провинция, по-моему, больше в нем преуспела. Столице следовало бы не только питаться ее хлебушком (во всех значениях), но и прислушаться к ней, и пойти за ней. Если так не будет, то другого просто не дано».
Слава Богу, не отрицание Москвы, не желание отделиться, создать Сибирскую республику, Дальневосточную республику или что-то в этом роде, движет в выяснении сегодняшнего знака отношения «Москва – провинция», а как раз-таки опасения за возможный развал страны. Который – увы! – в культурном плане, да и в немалой степени в экономическом, уже происходит, в государственном устройстве – увы! – может произойти.
Но ведь противоположение «Провинция – Москва» губительно еще и тем, что чем самодовольнее, варваристей, пошлее и циничнее становится Москва, тем сто крат самодовольней, варваристей, пошлее и циничнее становится провинция!
Рано Большой Сибири выставлять глобальные претензии Москве, не избавившись от своих глобальных проблем. Сегодня мало об этом говорится в сибирско-дальневосточной публицистике, сегодня здесь в ходу против мифа Москвы миф провинции, но вот Виктор Петрович Астафьев из своей родной сибирской Овсянки (относительно недавно) говорил:
«Все говорим и говорим об устройстве России – нам всем об этом не переговорить, но лучше бы все же работать каждому на своем месте и как можно усердней и профессиональней. Нас губила и губит полуработа, полуслужба, полуинтеллигентность, полуобразованность… И провинцией Россия не спасется – это самообман и крючкотворство, ибо давно смешались границы столичной и провинциальной русской дури, а столичная пошлость, достигнув наших дальних берегов, становится лишь громогласней, вычурней и отвратительней».
Омский или камчатский чиновник, наглядевшись в столичную командировку на манеры спесивого и вороватого московского собрата, становится страшнее первого, хабаровский «гламур» уродливей московского, владивостокский «литгенерал» из «литсоюза», надутый самомненьем, как грелка ржавой водой, в пять раз смешнее московского и т.д.
И это не всё, да и не это, наверное, главное. Дальневосточной провинции (в сибирской дела обстоят получше), прежде чем претендовать на роль «спасительницы России», избавиться бы от всепоглощающего «нового иждивенчества», пришедшего сюда с реформами. Самая популярная мужская профессия на богатейшем ресурсами и индустриальными традициями Дальнем Востоке – охранник (продмага, аптеки, школы и колледжа, киоска сотового оператора, сарая и будки, и т.д.), куда, на не очень денежное, но «непыльное» место, «ушло» огромное количество мужчин самого дееспособного возраста с самыми востребованными профессиями. Все три первые года 2010-х гг. транспортные предприятия Хабаровска и Владивостока не могут заполнить вакансии водителей городских автобусов, не спасают даже гастарбайтеры (в трамвайно-троллейбусных парках дела обстоят получше: трамваями и троллейбусами рулят в основном женщины). В разгар экономического кризиса, 15 мая 2009-го телерадиокомпания «Дальневосточная» в вечернем выпуске «Вести-Хабаровск» рассказала об уникальной и показательной ситуации: в поселке Хор близ Хабаровска заработало новое малое предприятие по выпуску пищевых полуфабрикатов (пельменей и т.п.), на которые сразу образовался большой спрос торгующих организаций, оно могло бы работать в несколько раз продуктивней, но… мешает проблема дефицита работников, на новое предприятие из большого, в 11 300 человек, поселка организаторы МП набрали всего 5 женщин и 1 мужчину рабочего персонала, остальные селяне, и мужчины и женщины, спились, предпочитают получать пособия или продавать яблоки пассажирам поезда «Хабаровск – Владивосток», а не работать… Качество «моралеёмких» сфер деятельности – дальневосточного высшего образования, журналистики, сферы искусства… скажем так: нуждается в особом исследовании. Упомянем лишь, что сегодня на всем Дальнем Востоке, от Благовещенска до Петропавловска-на-Камчатке, при сотне филологических кафедр, всего 7 (!) докторов наук по специальности 10.02.01 – «русский язык», каждая кандидатская защита по этой научной номенклатуре в 2000-х гг. в ДВГУ (ДВФУ), единственном здесь совете по филологии, превращается в большую проблему кворума. Зато мат, жаргон, косноязычие – одна из самых ярких примет сегодняшней дальневосточной повседневности: вы вполне можете столкнуться с картинкой, когда местные Ромео и Джульетта, прогуливаясь ярким маем по хабаровскому «Бродвею», улице Маравьева-Амурского, или по владивостокскому «Арбату», улице Фокина, мило и обыденно матерно беседуют друг с другом, не видя в грязной лексике ничего особенного…
Спасут ли новые программы освоения Дальнего Востока, прописанные в последних «царских указах» – поручениях президента?
Панацея ли перенос на Дальний Восток штаб-квартир нескольких крупнейших российских корпораций?
Хватит ли Сибири – от Ханты-Мансийска до Читы, только двух вещей – запасов недр и сибирского характера, чтобы уверенно смотреть в будущее и прирастать самой собой, а не быть вечным приращением России?
Вряд ли.
Ведь план строительства будущего (зашифрованный под ником «идеология») у нас запрещен Конституцией. Мы не знаем, куда нам плыть. И, самое печальное, что и Москву, и Большую Сибирь – от Тюмени до Курил – судя по всему, пока это устраивает.
[1] В правительстве, за редким исключением (С.К. Шойгу) сегодня на ключевых постах сибиряков и дальневосточников нет, специалистов по Сибири и Дальнему Востоку нет или их не слышно, а редкие поездки президента, премьера, министров на восток страны на день, на два – не в счет, это чистой воды пиар: тот же В. Ишаев, бывший директор завода, став губернатором, по его собственному признанию, досконально разобрался в делах Хабаровского края через полтора-два года!
[2] Если недостаточно уже приведенных цифр, картину демографических перемещений всегда можно запросить в Госкомстате, впрочем, добавим, что в Москве уже много лет существуют такие социальные группы как сибирские и дальневосточные землячества, например, довольно сплоченная диаспора хабаровских журналистов; землячество сахалинских учителей; неформальные товарищества сибирских актеров и т.д.
[3] Кстати, по этой же причине московские издательства вряд ли опубликуют самый талантливый из новых сибирских или дальневосточных романов, если он будет именно о сегодняшнем сибирском или дальневосточном бытии, редактору-москвичу чужом и непонятном.
Литературная критика и публицистика @ ЖУРНАЛ ЛИТЕРАТУРНОЙ КРИТИКИ И СЛОВЕСНОСТИ. — №4. — апрель. — 2014