Aлексей Верхоянцев (Москва). В поисках общего языка

Алексей Верхоянцев (Москва)

В поисках общего языка

Часто ли вам приходится встречать на страницах современных книг и журналов литературные портреты людей светлых и цельных, не болеющих чёрными надрывами своего времени? Мне – крайне редко. Порой даже кажется, что и писать эти портреты не с кого. Но не всё так безнадёжно. Упомянутые люди по-прежнему живут среди нас. И не просто живут, но и, сами того не ведая, помогают сохранить наше общество от окончательного разложения и хаотизации. В этом меня убедил только что вышедший 6 номер альманаха «Братина» (не правда ли, уже ради этого стоило прочитать малоизвестное издание?!).
Характерная черта альманаха – внимание к авторам, живущим в глубинке. В каждом из номеров создаётся как бы литературный портрет одного из российских регионов. Главный редактор Фёдор Черепанов считает, что таким образом «Братина» способствует преодолению раздробленности между писателями в провинции. Ведь не секрет, что сегодня, многие из них довольно плохо представляют, что пишут, чем живут собратья по перу в соседнем областном центре.
В новом номере регионом, которому «Братина» предоставила свои страницы, стала Тверская область. И, пожалуй, самым сильным произведением в разделе проза мне показался рассказ тверского писателя Владимира Исакова «За мошником». Уже в названии чувствуется рука мастера. Можно было бы назвать рассказ «За глухарём» (а именно эту птицу в Тверской области называют загадочным, как вечерний мох в глухом лесу, словом «мошник»), и сразу бы стало всё понятно и… скучно.
Сюжет рассказа до предела прост. Преуспевающий бизнесмен-москвич Александр Соколов уже не первый год заражён навязчивым желанием подстрелить глухаря. И вот, наконец, он сходит с поезда на глухом полустанке, затерянном среди необыкновенно, сказочно богатых дичью лесов. Теперь для успеха дела надо всего ничего: завоевать доверие «долговязого мужика», зарабатывающего тем, что водит москвичей на охоту. Бизнесмену кажется, что он знает, как безошибочно проложить путь к сердцу такого рода людей. Однако, Яков Николаевич, (так представился проводник в ответ на развязное: «Тебя как звать-то?») равнодушно отказывается от кружки водки. Да и при упоминании о «сотне зелёных» за услуги не проявляет лакейского рвения.
Не впервые в русской литературе автор «сталкивает лбами» двух человек из абсолютно разных социальных групп или, лучше сказать, из совершенно разных миров. И не впервые пытается исподволь убедить читателя в превосходстве коренного русского человека с его загадочной неторопливой душой над испорченным поверхностным, потребительским отношением к жизни горожанином. К счастью, у Владимира Исакова хватает таланта и художественного вкуса, чтобы избежать публицистически-плакатного изображения полярных персонажей нашего времени. Даже при внимательном чтении трудно сразу определить на чьей же стороне авторские симпатии. «Новый русский» в рассказе далёк от тех нелицеприятных мастеров держать «пальцы веером», которыми пестрят современные телесериалы. В ходе повествования мы узнаём, что Александр Соколов в прошлом был довольно заметным учёным. Его неуёмная энергия, настойчивость в достижении цели способна поколебать даже «нерушимое спокойствие» Якова Николаевича. Недаром, глядя на своего подопечного, проводник, может быть, впервые сомневается, правильно ли жить так, как привык жить он, плывя по течению? Впрочем, это лишь минутное сомнение. В тот же день он мягко и от того, ещё более убедительно говорит бизнесмену, о том, что вроде бы «и так всё хорошо» в его жизни. А высокомерное отношение москвича к его деревенскому, немудрёному бытию воспринимает как слабость, «не зависящую от человека болезнь».
Даже уязвлённый своим подчинённым положением перед проводником, мучимый мыслью, что не удастся подстрелить заветного мошника Соколов не может не почувствовать, что у «странного непонятного мужика» есть своя недоступная ему, современному человеку, правда.
Эта правда, конечно, в умении почувствовать, что вся огромная красота мира «без борьбы и сопротивления» принадлежит тебе. Недаром, слушая в рассветном лесу песню ещё не убитого мошника, Яков Николаевич ведёт себя так, «как будто главное в охоте уже свершилось». Соколову такого умения не дано. Потому, едва осуществив своё заветное желание, он чувствует, что ему снова «чего-то не хватает».
Явного конфликта между «богатым» охотником и «бедным» проводником в рассказе не происходит. Рискну предположить, что автору важно показать: главная опасность для нашего общества не в социальном, а в духовном «расслоении» его граждан. Ведь два в общем-то неплохих русских человека так и не находят общего языка. И даже сблизившее их сожаление о том, что приходится покидать оживающий весенний лес, оканчивается ничем: оба возвращаются в привычную им жизнь, по всей видимости, ничему не научившись друг у друга.
Среди авторов номера много писателей из ближнего зарубежья. Это ещё одна отличительная черта альманаха, выпускаемого под эгидой Комитета по культуре Москвы – внимание к тем соотечественникам, кто после развала СССР остался вне современной России, но продолжает считать её своей большой Родиной. И что характерно: литераторы по разные стороны границ в своих произведениях демонстрируют порой удивительную мировоззренческую общность. Видно, за полтора десятка лет, так и не удалось, заставить нас мыслить категориями «национальных квартир».
Рассказ белоруса Сергея Трахименка «Игла в квадрате» вполне мог быть написан русским писателем. Так много в нём до боли знакомых россиянам примет суровой «постсоветской реальности». И неприязнь попутчиков в автобусе к медсестре Алёне только за то, что она похожа на чеченку, и бедность медицинских работников, которым приходится подрабатывать «на стороне», и самоуверенная настойчивость «бизнесмена Кондратьева». Главный же нерв рассказа, на мой взгляд, в противостоянии нутряного бессребренического начала, носителем которого является Алёна и начала потребительского, жёстко-расчётливого в лице уже упомянутого Кондратьева. «Неудачнице» Алёне из-за бытовых неурядиц не удалось поступить в институт. Её муж-алкоголик уходит из семьи, а затем в парализованном состоянии «возвращается» в неё: Алёна забирает его из больницы, узнав, что новая жена отказалась ухаживать за инвалидом. А тут ещё несчастливая любовь. Что помогает женщине не обозлиться на жизнь, сохранить человеческое достоинство? Сильный характер и – талант. Вернее, два родственных таланта владения иглой. С одинаковым мастерством она делает больным практически безбольные уколы (кое-кто даже поговаривает, что Алёна из рода полесских колдуний, и знает особые заговоры), и вышивает на гобелене уникальные картины, в которых как будто выплескивается вся её прошлая, проведённая в деревне жизнь. Картины пользуются заслуженным успехом. Знатоки удивляются, что создаёт их «непрофессионал». Бизнесмен Кондратьев хочет приобрести их все оптом, намекая, что на вырученные деньги Алёне удастся решить жилищные проблемы дочери. Однако художница боится, что данный Богом талант исчезнет, едва она попытается использовать его для получения земных благ. В конечном счёте, вопрос не в том, что Алёна не сможет украсить рисунком очередной гобелен. Лишившись загадочной способности владеть иглой, она станет заурядной, «приземлённой» женщиной. Не вся ли Россия (и шире – весь русский мир) стоит сейчас перед подобным выбором?
Из публицистического раздела альманаха я бы отметил историческую зарисовку ашхабадца Валерия Кошелева «О «Белом генерале» и межнациональных отношениях». Не секрет, что сегодня во всём мире мода на перекраивание истории. Не обошла она и Среднюю Азию. Генерал Скобелев для нового Туркменистана фигура скорей отрицательная, олицетворяющая «агрессивную политику русского царизма». И в этой связи напоминание иным горячим головам о том, что «девять десятых территории и населения Туркменистана вошли в состав России на добровольных началах» — отнюдь нелишне. Достойны внимания очерк Петра Ткаченко «Учитель Мастепанов» о безвестном подвижнике от науки, собирателе уникальной коллекции пословиц и поговорок мира, как и очерк Галины Выборновы «Два Фёдора» о судьбах потомков русских переселенцев в Казахстане.
Несколько наособицу в этом ряду стоит публицистическое исследование Сергея Казначеева с говорящим названием «Лунный блеф». Автор доказывает (и местами довольно убедительно), что высадка американской экспедиции на луну в 1969 году не более, чем утка, порождённая гигантской пропагандистской машиной США.
И, наконец, к самому разнообразному разделу номера – к поэзии. Я бы в первую очередь отметил подборку «Новые стихи» известного поэта Геннадия Иванова. Главное их достоинство – сочетание светло-грустной «возрастной» умудрённости со свежим, непосредственным восприятием мира, которому могут позавидовать многие нынешние молодые поэты.

Снежный воздух радостен для внучки!
Мы пойдём по снегу погулять.
«Дедушка, возьми меня на ручки».
Снег, Россия, внучка – благодать!

Не случайно рядом в подборке стоят стихотворения о двух «мужиках». Один живёт, «как не многие уже»: в добротном, с любовью обустроенном доме, с душой «распахнутой по-русски». Другой, куда более типичный «представитель» нашего времени, мается от пристрастия к спиртному. Однако и его, казалось бы, безысходным страданиям поэт находит промыслительное оправдание.

Он будет в муках умирать,
И будут, будут в боли
Грехи целительно сгорать…
Всё в Божьей воле.

Цельное взвешенное восприятие мира отличает стихи поэта из Торжка Василия Рысенкова. Любая утрата в его поэтическом мире находит своё возмещение («Где почтовые тройки посеяли звон/колокольчик пророс у дороги»). И даже горькая мысль о своей ненужности на «призрачном празднике» современной жизни в итоге оборачивается по-есенински просветлённым чувством благодарности мирозданию. («…Смерть не приму, ибо/Я ещё должен всему-всему/В мире сказать спасибо».)
Стихотворение Галины Киселёвой «Ночная дорога» — ещё одно возвращение к неизбывной теме запустения русской деревни. Его симптоматичная особенность – взгляд на трагедию со стороны, из окна летящего в ночи автомобиля. Так мы, горожане, всё чаще, увы, смотрим не только на своё прошлое, но и настоящее. И вид мёртвых деревень вызывает уже не щемящую боль в сердце, а затаённую тревогу, желание, «машине не давая роздых» мчатся на зарево большого города. Отчуждение от собственных корней, один из самых страшных «побочных эффектов» глобализации мира, в условиях которой все мы, как к этому не относись, живём.
Интересна подборка поэтессы из Молдавии Олеси Рудягиной. О чём бы она не писала, о пушкинских ли местах, о буднях постсоветской Молдавии, о детях Великой отечественной войны, между строчек сквозит горечь человека, вынужденного ежечасно доказывать своё право думать, чувствовать по-русски.
Авторы нового выпуска «Братины» в большинстве своём демонстрируют, как можно, не закрывая глаза на изъяны нашего времени, со спокойной взвешенной силой говорить о них. А правильное отношение к проблеме – верный путь к её преодолению. К сожалению, тираж альманаха, как и большинства подобных изданий невелик – всего 1000 экземпляров. По сравнению с морем чернухи, эпатажа, откровенного бесстыдства, которыми СМИ промывают мозги россиянам — это капля. И всё-таки хочется надеяться, что эта капля из тех, что точит камень.